Вчитайтесь в небольшой отрывок верного сына партии — и вы поймете, какую мерзость вынесла на поверхность большевистская революция.
«Но что же я буду делать с этими двенадцатью, что охраняют Михаила? Ничего не буду делать. Михаил бежал. ЧК их арестует и за содействие побегу расстреляет. Значит, я провоцирую ЧК на их расстрел?
А что же иначе?! Иного выхода нет. Выходит так, что убиваю не одного Михаила, еще и Джонсона, 12 апостолов и двух женщин — какие-то княжны или графини и, несомненно, жандармский полковник Знамеровский. Выходит, 17 человек. Многовато. Но иначе не выйдет. Только так может выйти… Собирался убить одного, потом двух, а теперь готов убить семнадцать!
Да, готов. Или семнадцать, или реки рабоче-крестьянской крови. Революция это не бал, не развлечение. Думаю, даже больше, что если все сойдет гладко, то это послужит сигналом к уничтожению всех Романовых, которые еще живы и находятся в руках Советской власти».
На этом я, пожалуй, остановлюсь, так как читать эти изуверские строки без зубовного скрежета просто невозможно. Но фамилии убийц назову — назову всех, кто принимал участие в этой подлой акции. Кроме уже упомянутых Иванченко и Мясникова, в похищении Михаила Александровича и его трусливом убийстве участвовали: Марков, Жужгов, Малков, Дрокин, Колпащиков, Плешков и Новоселов. За редким исключением все они — большевики с дореволюционным стажем, боевики, чекисты или красногвардейцы.
А теперь — о гнусной акции, организованной девятью большевиками. Похищение Великого князя состоялось в ночь с 12 на 13 июня 1918 года. Перед этим Жужгов достал два крытых фаэтона с хорошими лошадьми. Фаэтоны поставили во двор управления пермской городской милиции. Тогда же к заговору подключили некоего Дрокина, который должен был дежурить у телефона начальника милиции и в случае, если милицейская конница качнет преследовать фаэтоны, направить конницу в другую сторону.
Михаила Александровича решили вывезти из гостиницы под видом ареста, для чего Малков составил соответствующий документ, поставил подпись и скрепил ее печатью ГубЧК Предъявить ордер на арест поручили Жужгову. Когда тот вошел в комнату Михаила Александровича, он уже ложился спать. Документ ему показался подозрительным, и Михаил Александрович потребовал, чтобы ему разрешили позвонить Малкову. Звонить ему не разрешили, но к телефону прорвался личный шофер Великого князя. Поднялся шум, назревал скандал, Михаил Александрович отказывался куда-либо идти — короче говоря, операция по похищению Великого князя была поставлена под угрозу.
Тогда в комнату ворвались вооруженные с ног до головы Марков и Колпащиков, силой заставили Михаила Александровича одеться и вытолкали его на улицу вместе с Брайаном Джонсоном. Великого князя посадили в первый фаэтон, его секретаря — во второй. Была кромешная ночь, лил сильный дождь — и никем не замеченные фаэтоны помчались в сторону Мотовилихи.
Тем временем всполошился швейцар и дозвонился До милиции, но там сидел свой человек и преследователей отправил в другую сторону.
В семи километрах от Мотовилихи фаэтоны свернули! в лес и остановились. Михаила Александровича и Джонсона вывели наружу. Первым грязное дело начал Марков: он сразу же выстрелил в висок Джонсону. Жужгов бабахнул в Михаила Александровича, но не убил, а только ранил. Второй патрон заклинило. И тогда в упавших на траву Великого князя и его секретаря стали палить все!
Когда стало светать, утомившиеся палачи забросали трупы хворостом и поехали по домам. Отдохнув, выспавшись и обмыв удачную операцию, убийцы вернулись на следующую ночь. Трупы они закопали, а вещи своих жертв чисто По-бандитски поделили между собой.
Но гнусный сценарий Иванченко и его подельников на этом не завершился. Сделав вид, что им ничего не известно об исчезновении Великого князя и его секретаря, они возбудили дело об организации побега Михаила Александровича и Брайана Джонсона. За «участие в организации побега» Пермская ЧК арестовала и расстреляла полковника Знамеровского и его жену Веру Михайловну, шофера Борунова, камердинера Челышева и сотрудницу секретариата Серафиму Лебедеву.
Так не стало последнего русского царя Михаила II. Он не сидел на троне, не правил страной, не успел сделать ни хорошего, ни плохого для своих подданных, но заплатил своей жизнью за неведомые ему грехи своих венценосных предков.
Вор в благородном семействе
Как я уже говорил, из шестидесяти пяти Романовых, которые жили в России, девятнадцать человек было убито. С восемнадцатью все ясно, а вот о девятнадцатом, Великом князе Николае Константиновиче, который был внуком Николая I, известно мало. Вернее, известно мало хорошего. Он был то ли полусумасшедшим, то ли им притворялся, но в семье о нем никогда не говорили.
Был на молодом князе еще один грех, о котором знали даже не все Романовы… В семидесятых годах прошлого века в Петербурге объявилась ослепительно-соблазнительная американка Фанни Лир. На общепринятые знаки внимания, которые ей оказывал Николай Константинович, американка не обращала никакого внимания. И хотя они познакомились еще в Париже и некоторый успех князь имел, в Петербурге она его не пускала на порог дома.
Князь хорошо знал слабые стороны американки: если она что и любила, то только драгоценности и деньги. И тогда князь решил ее купить! Денег у него было маловато, — и князь пошел на святотатственный поступок: он украл золотой оклад с висящей над постелью матери иконы, вытащил из него три больших алмаза и швырнул все это к ногам американки.
Пропажа быстро обнаружилась и разразился неслыханный скандал! Но это еще не все. Бацилла подлости сидела в князе так глубоко, что он, не моргнув глазом, пошел на лжесвидетельство, обвинив во всем своих лучших друзей графа Шувалова и графа Верпоховского. Выгораживая Великого князя, сначала они все отрицали, но когда Верпоховского арестовали, он признался, что Николай Константинович дал ему алмазы, чтобы он отвез их в Париж, дабы там продать, а на вырученные деньги купить то, что понравится Фанни Лир.
Воровать, да еще у матери, да еще оклад с иконы — это, конечно же, мерзко, и все же любящая мать могла бы его простить. Но лжесвидетельство! По тем временам для благородного человека не было более подлого преступления.
От Николая отвернулись все! Лопнуло терпение и у государя, который лишил Николая воинского звания и навечно изгнал из Петербурга. Сперва Николай жил в Оренбурге, а потом его загнали еще дальше — в только что завоеванный Ташкент.
Когда на трон взошел Александр III, Николай написал письмо, в котором просил разрешения приехать на похороны и умолял простить его преступления. Император незамедлительно ответил: «Вы недостойны того, чтобы склоняться перед прахом моего отца, которого так жестоко обманули. Не забывайте, что вы обесчестили всех нас. Пока я жив, вам не видать Петербурга».
Ах так, решил Николай и ударился во все тяжкие! Прежде всего он из восточных красавиц завел себе что-то вроде гарема. Когда они наскучили, князь стал в открытую волочиться за женами русских офицеров. И это при всем при том, что у него была законная супруга — дочь местного полицмейстера.