– Вот именно, с разных, – плохо выговаривая слова, ответил профессор. Голова его слегка пошатывалась. Вино уверенно делало свое дело. – Объединяет их лишь желание в удовольствии.
– А как же дети? – не унимался Валентин. – Живые существа, родившиеся в их совместной любви?
– Не в любви, а в похоти и страсти. Любовь, батенька, отдельная история. А вот дети… – Профессор задумался, а чтобы отвлечь внимание собеседника от неожиданной паузы, начал костяшками пальцев выстукивать веселую мелодию из старого советского фильма «Бриллиантовая рука». Наконец ему удалось оформить свою мысль: – Дети – инстинкт продолжения рода. И не ищите здесь другого глубокого смысла.
– Ну, есть же в них хоть что-то общее? – воскликнул от полной беспомощности Валентин.
– Есть! – торжественно прокричал в ответ профессор, словно открыл новый закон притяжения. – Эгоизм! Еще кровь у всех одинаковая. Правда, группа ее не всегда совпадает.
– Хочу полететь в космос, чтобы найти планету с голыми женщинами! – вконец разошелся Валентин.
Собеседник в необычном костюме от скуки замурлыкал какую-то мелодию. Несколько раз пытался ее продолжить, всякий раз сбивался и, наконец, устало уронил голову прямо в тарелку с салатом.
Павел Иванович угрожающе поднялся и торжественно изрек:
– Прошу отходить ко сну. Подъем в три часа утра.
Утро наступило внезапно, что называется, не успев моргнуть. От ночи остались лишь две жирных синих полосы, а между ними белел проем дневного света. Словно кошачьи следы, на белой полоске виднелись остатки прошлого дня. На пасмурном небе загоралась заря, и лучи весеннего солнца с трудом пробивались сквозь дождевые облака. Безмолвными великанами застыли высоченные корабельные сосны. Вдруг с опушки мохового болота отчетливо донеслось: «ка-дука-ду» – и оборвалось в тишине спящего леса. Через некоторое время новый звук, похожий на скрежет сгибающегося от ветра металла на деревянной крыше: «скжиги – скжиги – скжиги». Так запел на току глухарь. По цепочке, как солдаты передают в окопе команду начальника, отозвался второй, третий, и вскоре весь лес заполнился песней любви. Внезапно ожили голоса и других пернатых.
Грянул выстрел. Второй. Вскоре эти громовые звуки оборвали глухариную песню, и охота завершилась.
Валентин успешно произвел по цели два выстрела. Оба в цель. Собрав упавшую добычу, тяжело направился к месту сбора, размышляя по дороге:
«Добивается мужчина женщину, любит ее, а не догадывается, что где-то за соседним кустом бродит другой охотник. Бац, и попадает в цель. Забирает свою добычу, оставляя любящего одиноким. Я же опустил руки, прекратил борьбу. Но не все потеряно. Будет и на моей улице праздник. Вернуть, отомстить, забрать свое», – стучало в висках, словно глухариная песня.
Тем временем и Николай, запихав в вещмешок трех пятикилограммовых птиц, возвращался к заброшенной деревне. До места ночлега надо было пройти не меньше трех километров. Он без труда взобрался на пригорок, возвышающийся над равниной, и внимательно вгляделся в утреннюю даль. К деревне нужно идти, поднимаясь по небольшой возвышенности, которую, словно глубокая морщина, пересекал ручей, летом обычно пересыхавший, а сейчас журчавший мутным потоком. Обойти его можно через березовую рощу, поднимающуюся по склону пригорка, до самой границы разрушенных строений. Такой путь сократит время. Ночью шли по прихваченной легким заморозком дороге, а ручей переходили по брошенным жердям. Утреннее солнце растопило землю, и она бесстыдно обнажила свое естество в виде красной разжиженной глины.
«В горку с грузом по грязи не стоит подниматься, – рассуждал Николай. – Пойду через березовую рощу, быстрее получится».
Аргументы в пользу прямой дороги перевесили, и он уверенной походкой направился в кустарник, загораживающий вход к березам. Солнце светило в затылок, отчего двигаться всегда легче, чем когда свет бьет прямо в глаза.
Наконец из-за редких стволов кривых берез показались очертания построек, и Николай остановился передохнуть. Рукой облокотился на ствол дерева, с упоением вдыхая веселый лесной воздух, и не сразу почувствовал под ладонью липкость.
– Ба! Березовый сок!
В возбуждении припал пересохшими губами к еле заметной струйке бесцветной жидкости. Вкус березовых почек, сладковатый и легкий, дразнил своей доступностью. Он с наслаждением высасывал из коры дерева влагу.
Вдруг совсем близко раздались голоса, среди которых выделялся приглушенный бас пожилого мужчины:
– Начал работу хорошо, – видимо, поучал старший. – Давай поосторожнее, не испорти начатое. К женщине нужен подход. Лаской работай, лаской. Говори ей о красоте, неотразимости, исключительности. Денег на цветы не жалей, найди любимый цветок, приучи ее к определенному запаху.
– К духам, что ли? – не понял его собеседник.
– Дурак, не к одеколону же тройному! Понятно дело, ходи к ней бритым, чистым и душистым. Чтобы с твоим приходом у нее дома пахло цветами.
– Что мне ее обихаживать, я ее и так вдоль и поперек знаю.
– Как, знаешь?
– Да так и знаю! Это же моя бывшая любовница, Маринка – учительница!
– Во дает, капитан! Быть тебе скоро майором! Я его учу, а он, оказывается, умнее меня!
Николай не мог видеть людей, их скрывал разлапистый кустарник, обросший мелкими зелеными листиками, но приблизиться не решился. О чем там говорят, его совсем не интересовало, зато заинтриговали сами говорившие. По баритону и манере назидательного тона узнавался Авдеев, а вот кто второй? Вроде Валентин? Ему вдруг стало неловко, что оказался свидетелем чужого разговора.
Потянуло сигаретным дымом. В кустах замолчали, и кто-то несколько раз смачно высморкался.
«Валентин не курит, – обрадовался Николай сделанному открытию. – Женщину какую-то вспоминают. Похоже, разговаривают про нашу Марину», – лихорадочно продолжала работать мысль в поисках разгадки.
– Постарайся войти в доверие к его сожительнице, – тем временем продолжал Авдеев, – и запомни, купить можно любого человека, разница в цене. Звони и сообщай обо всех новостях каждый день! Делай что хочешь, но я должен знать обо всех передвижениях москвича. С кем встречается, о чем там у них разговоры, почему продает собственность.
– Задач слишком много. Невозможно так скоро исполнить. На все требуется время, тем более на женщину, – засомневался его собеседник.
Снова раздались громкие высмаркивания. Зашуршала бумага.
– На первые расходы. Сделаешь дело, не обижу, – пробасил Авдеев. – Дальнейшие инструкции получишь у Тимура. Мобильная связь через него. Да смотри, держи язык за зубами. Знаешь меня. Все, пошли.
Когда голоса людей удалились на значительное расстояние, Николай вышел из укрытия и направился следом. Впереди маячили знакомые силуэты Авдеева, Валентина и молодого охотника в щеголеватой пятнистой форме.
«Во дела! Ничего не могу понять, что задумали товарищи. – Смутное чувство тревоги заставляло ускорить шаги и совсем забыть об усталости. – Но как мог Валентин обмануть его? Неужели просил устроить встречу с Мариной ради денег Авдеева?»