Посвящается Джиллиан
— Ну-ка, парни, поживей, — прохрипел он. — Проснитесь. Толкайте.
Но они как будто и не слышали прозвучавших в его голосе злости и тревоги.
Ледяной дождь начался, когда тележку с грузом только-только вывезли из бункера участка номер 19. К тому времени, когда они достигли пункта назначения, снежная крупа сменилась настоящим густым снегопадом.
Трое солдат сзади сопели от натуги. Землю сковала тонкая корка льда, и сапоги то и дело скользили. Сам он шел справа от тележки, подпирая груз плечом. Таким образом он мог удерживать тележку на середине дороги и одновременно направлять ее к контрольно-пропускному пункту. Позади остались ворота в окружавшем участок номер 19 проволочном ограждении, впереди их ждали КПП и, через полкилометра, главный контрольный пост. Даже он, майор Олег Яшкин, отслуживший в 12-м Управлении тридцать два года, не мог ничего поделать с колючим ледяным ветром. Форма у него была, конечно, получше, чем у солдат, а шинель потолще и потеплее, но и они не спасали от наступающего с севера, от Архангельска, Новой Земли или полуострова Ямал холодного фронта. Сейчас погода была на его стороне.
Впрочем, выказывать слабость перед холодом майор Яшкин не имел права. Офицер его положения и звания был богом в глазах трех несчастных. Он гнал их вперед, подстегивая крепким словом каждый раз, когда тележка замедляла ход. Майор выбрал их с особой тщательностью. Мальчишки, которым еще нет двадцати, интеллектом не блещут, грузом не интересуются, исполнительны. Он забрал парней из казармы, и с тех пор они выполняли его распоряжения. Упираясь плечом в груз, майор думал о том, что раньше такие ребята ни за что не попали бы в 12-е управление, что их способности не дотягивают до установленного обязательного уровня, но за годы хаоса и смятения уровень призывников резко упал, и Управлению волей-неволей пришлось пересмотреть стандарты. Сейчас это устраивало его, а причинами злости были те самые хаос, смятение и предательство.
Тележка соскользнула влево, один из солдат споткнулся, и майору пришлось вытягивать ее на середину дороги. Резкое напряжение отдалось болью в плечах и предплечьях, но и она лишь на мгновение отвлекла его от ходящих по кругу злых мыслей.
— Взяли, парни! Ну-ка, налегли. Или мне одному все делать?
Дорогу им преградил шлагбаум, белый, с диагональными красными полосками. Из караульной будки вышел часовой. Налетевший порыв ветра едва не сбил его с ног. Оставшийся в будке сержант сидел за столом и никак не проявлял намерения отдаться на волю стихии. Каких-либо проблем майор Яшкин не ожидал, хотя беспокойство и не отпускало. В конце концов именно он отвечал за безопасность участка номер 19 и Зоны. Состоявшие под его командой подразделения несли патрульную и караульную службу. Какие могли быть проблемы? И все же тревога не уходила, поскольку то, что он делал в тот холодный, ветреный день, было достаточным основанием для предания его военному трибуналу и вынесения смертного приговора. Приговоры исполнялись быстро: осужденного выводили в тюремный двор, ставили на колени и убивали выстрелом в затылок.
Возле шлагбаума майор приказал своим солдатам остановиться, выпрямился в полный рост и козырнул отдавшему честь караульному. За грязным стеклом будки вытянулся сержант. Яшкин козырнул и ему, хотя вовсе не был обязан это сделать. Потом прошел к задней части тележки, поднял прикрывавший груз брезент и стряхнул налипший на него снег. Под брезентом лежали два металлических картотечных ящика и завернутый в черные мусорные мешки и перевязанный веревкой небольшой предмет, заметить который караульный не успел. Шлагбаум поднялся. Сержант вылез из будки — не нужна ли майору помощь? Помощь не потребовалась.
Два контрольных пункта прошли, остался третий.
Между тем пульс огромной базы уже почти замер. Ученые-физики, инженеры, техники, химики, военные, управленцы — все те, кто содействовал биению могучего пульса, — разошлись по домам; остались только дежурные смены. В окнах домов, стоящих по обе стороны от дороги, погас свет.
Через двадцать минут майор, три солдата и тележка прошли через внешние ворота. Если бы караульные у последнего шлагбаума обыскали тележку, они обнаружили бы контейнер примерно в метр длиной и две трети метра шириной, а в нем камуфляжный мешок с нанесенной через трафарет надписью «Номер серии РА-114» и следующим далее номером мотострелковой части, за которой он числился. Но майор показал им только край двух каталожных ящиков, а вовсе не оружие под условным наименованием «РА-114», вернувшееся вместе с дивизией передового базирования из восточногерманского города Магдебурга.
Накануне вечером майор Яшкин изменил или уничтожил все документы, касавшиеся «РА-114». Теперь, если верить бумагам, «РА-114» не только не существовало, но и даже не было произведено. Сумерки сгущались, день клонился к вечеру Похолодало, и ледяной дождь сменился снегом. Тележка, покряхтывая, катилась по окраине лежащего за ограждением города, и колеса оставляли за собой похожие на трамвайные линии. Асфальтированная дорога осталась позади, дальше шла гравийная. До дома оставалось недалеко. Мимо проползали березовые и сосновые рощицы, крохотные участки, на которых местные жители выращивали овощи, домишки с печными трубами, из которых тянулся темный дымок, тающий в бездне набирающей силу метели. Будь то, что майор вытащил из бункера участка номер 19, меньше и легче, он вынес бы это через дырку в проволочном ограждении, где уже не было никакой сигнализации и никаких часовых — в войсках шло сокращение.
Все смешалось и спуталось в Арзамасе-16, городке без имени и истории, не отмеченном ни на одной карте Нижегородской области. Этому городку майор отдал годы жизни, профессионализм и преданность. И ради чего? Олег Яшкин не считал себя ни предателем, ни вором — он чувствовал себя обманутым и преданным.
Дом у него был одноэтажный, наполовину кирпичный и наполовину деревянный. Невысокий забор отгораживал дорогу от небольшого огорода. За тускло освещенными окнами помещались гостиная, спальня, ванная и кухня. Майор Яшкин жил здесь восемнадцатый год, с тех пор как переехал с женой из блочного дома за колючей проволокой. Детей у них не было. Майор не рассказал ей о том, что сделал, но попросил испечь яблочный пирог и оставить его на крылечке перед домом.
Солдаты сняли с тележки каталожные ящики и завернутый в мусорные мешки контейнер и получили в награду пирог. Придя на следующее утро на службу, майор напишет приказ, согласно которому все трое будут переведены в части, дислоцирующиеся поближе к тем местам, откуда их призвали, и в сотнях километров от Арзамаса-16. На всю подготовку у Яшкина было лишь четыре дня, но он не терял время зря. Поздно вечером, лежа в постели, он расскажет жене о том, как обошлись с ним четырьмя днями ранее.
Солдаты забрали тележку и растворились в снежном вихре.
Ящики были тяжелые, но майору все же удалось перетащить их мимо занесенной снегом машины к крыльцу. Они сыграли свою роль. Остался только завернутый в мешки предмет, РА-114. Поднатужившись, майор перенес его за дом. Зайдя в сарай, он снял шинель, китель и брюки и повесил на вбитые в стену гвозди. Потом, уже поеживаясь от холода, переоделся в рабочий комбинезон, взял инструменты, кирку и лопату, и вышел во двор. Накануне сосед Яшкина, занимавший должность замполита, долго наблюдал за ним из-за забора, а потом спросил: «Что ты делаешь, Олег? Роешь себе могилу? Не старайся так, тебя уже не видно». Яшкин ответил заранее подготовленной ложью насчет лопнувшей трубы. Замполит расхохотался. «Много в туалет ходишь, Олег, вот трубы и не выдерживают». Сосед вернулся в дом. Дверь захлопнулась. Майор работал до полуночи. Выбравшись, наконец, из ямы, он забрал фонарь и прошел в кухню. Жена ни о чем его не спросила.