Он подошел к другой машине. Сумерки сгустились.
Человек в машине опустил стекло.
— Где была пещера, в которой Джабраил явился Пророку? — произнес он по-арабски.
* * *
Он сказал то, что было нужно, сказал по-арабски, на чужом для него языке.
— Пещера, в которой Джабраил явился Пророку, находилась в горе Хира, вблизи святого города Мекка.
Оставалось лишь надеяться, что он произнес все правильно. Сидя в машине на парковочной площадке, Сак повторил фразу десятки раз.
За окном стоял мужчина с морщинистой кожей, тонкими губами и шрамами на лице. Руки — загрубелые, мозолистые. Думая о человеке, которому ему придется подчиняться, Сак представлял ученого, интеллектуала, мыслителя. Его ладонь исчезла в здоровенной лапе незнакомца. Голос, хриплый и грубый, испугал.
Он прождал три часа, нервничая, злясь, трясясь от страха на пустынной стоянке. Сюда не приходили играть дети, здесь не прогуливали собак, и его страхи множились, как кошмары, накладывались друг на друга, цеплялись один за другой. Три часа…
Незнакомец отвернулся.
— Что дальше? — нервно спросил Сак.
— Отдохнем, подождем. Будем ждать, пока они не приедут.
— А когда они приедут?
— Груз забирают рано утром, до рассвета. Здесь они должны быть к завтрашнему вечеру. Может быть, раньше.
Тон не предполагал продолжения, но Сак не удержался.
— Ночь проведем в одной машине? В моей или вашей?
Незнакомец даже не обернулся.
— В одной машине? Чтобы вы рассмотрели меня, а я вас? Нет. Обойдемся без имен, без биографий. Делаем дело и расходимся.
Сак вздрогнул, словно ему дали пинка. Незнакомец вернулся к машине и взял с заднего сиденья большой и, похоже, увесистый пластиковый пакет. Потом снова подошел к машине Сака, поправил платок, закрывавший щеки и рот, и бросил пакет ему на колени.
Сак снова остался один. Несколько раз он поворачивал голову и смотрел на вторую машину, но ни разу не заметил в ней ни малейшего движения. Сумерки сгущались. Ежась от холода и страха, Сак думал о том, что война, на которую его призвали, наконец-то началась по-настоящему. Пакет лежал на коленях, но он не смел его открыть.
* * *
Эдриан и Деннис отдыхали в машине — один растянулся на заднем сиденье, второй, с гораздо меньшим комфортом, на переднем. До реки оставалось около полумили. Стрелок переоделся в камуфляж, вставил в прорези и петельки веточки, натянул на лицо вязаную маску, заглянул в зеркало и, довольный собой, двинулся в лес.
Он узнал его по прихрамывающей походке. Русские остались у машины, агент, пройдя вдоль реки, остановился и сел под деревом. Внизу, над самой водой, мелькнул ярким пятнышком зимородок.
Пора делать дело.
Стрелок обошел агента по широкому кругу и начал сближение с дальней от русских стороны. «Объект» оставался на берегу, но уже не сыпал ругательствами, а лишь выстреливал одиночными проклятиями. Стрелок шел легко и тихо, ступая сначала на носок и лишь затем осторожно перенося вес на всю стопу. Выйдя из чащи, из темноты, он согнулся, вдвое уменьшив силуэт. Под жухлыми, прошлогодними листьями могли лежать сухие ветки, и каждый шаг требовал особенной осторожности. В это время суток выдать его мог в первую очередь звук.
В пятидесяти ярдах от агента Стрелок опустился на четвереньки. Лучше, конечно, ползти, но тогда давление пришлось бы на большую площадь, и шуму было бы, как от роющего корешки кабана. Для своего возраста он сохранил неплохую гибкость и, передвигаясь на локтях и коленях, держал живот в паре дюймов от устилающего землю лесного мусора.
За годы службы Стрелок научился многому — питаться холодными консервами, заворачивать собственные фекалии в фольгу, отбивать интерес к себе у овечек, коров и собак и, разумеется, перемещаться бесшумно по пересеченной местности.
К агенту он подкрался сзади.
— Не шуми, приятель.
Кэррик дернул головой.
— Не вскакивай, не кричи. Спокойно, — прошептал Стрелок, стягивая маску. — Веди себя естественно, как будто ничего не случилось.
В кармане лежал небольшой, размером со спичечный коробок, пакетик. Он осторожно вынул его и огляделся.
— А теперь повернись немножко. Сюда.
Агент повернулся, и Стрелок испытал чувство, близкое к шоку. Он видел парня — правда, с большего расстояния — в Берлине, Варшаве, Хелме и Влодаве, — но сейчас, оказавшись рядом, едва узнал того телохранителя, с которым схватился не так уж давно на тротуаре в Сити. Агент как будто состарился на несколько лет.
— Хорошо. Теперь сними куртку. Не спеши. Без резких движений. Полегче.
Взгляд затравленный, бледность, морщины у рта и глаза…
Глаза вдруг вспыхнули.
— Вот что, друг, времени у меня в обрез. Снимай куртку.
Агент прищурился, нахмурил лоб… Пальцы сами по себе возились с «молнией».
— Ты… Я видел тебя… — запинаясь, пробормотал он.
— Видел, да… А теперь сбрось куртку и расстегни рубашку.
— В Лондоне… ты… Ты стрелял. Ты пытался…
— Не все так просто, как кажется. Не очень-то я и пытался. Главную роль играл ты. Руки разведи.
Стрелок размотал крепившиеся к устройству матерчатые полоски. Одну перебросил агенту через плечо, другую пропустил подмышкой.
— Ты стрелял… ты пытался убить…
— Успокойся. Ты мне тоже врезал… по яйцам. Синяк только недавно сошел.
— Но ты же хотел его убить.
— Ты просто не в курсе дела.
— Две пули, «какое еще не в курсе»?
Стрелок ухмыльнулся. Да, вот же простак попался. Он повернул агента, скрепил полоски «липучкой» и только тогда увидел на поясе Ноября кобуру, из которой высовывалась рукоятка пистолета. Да, мистеру Лоусону вряд ли понравится, что их человек получил оружие от плохих парней. Определенно не понравится.
— Вот так. Теперь все в порядке. Сработал ты отлично, но визуальное наблюдение затруднено, так что теперь будем держать тебя с помощью маяка. Готово.
Он убрал руки. Вот только с пистолетом нехорошо получилось. И мистер Лоусон точно будет недоволен. Стрелок поморщился — запах немытого тела ударил в нос. Впрочем, он сам, наверно, издавал такой же аромат. Все пахли, как полежавшие в болоте утки или полуразложившиеся еноты в придорожной канаве. Глаза агента сердито блеснули.
«Ладно, рубашку застегнет сам», — подумал Стрелок.
— Ну, вот и все. Имей в виду, мы все время рядом. Держись.
— Ты пытался убить моего Босса, — прошипел Ноябрь. — Ты дважды в него выстрелил. Если бы я не вмешался, он был бы мертв. Я сам мог поймать пулю. У меня даже оружия не было. Я думал, это какие-то мафиозные разборки. Стрелять в безоружных… чертов трус.