А вот Мария Александровна происхождения весьма любопытного. Мне удалось найти ее родословную, правда, на шведском языке, и в этом нет ничего странного — ведь по материнской линии она полушведка-полунемка. В ее роду были перчаточники, шляпочники, купцы, золотых дел мастера, и все эти Борги, Нюманы и Арнберги дочерей выдавали только за своих, пока дочь прибалтийского немца Иоганна Гросшопфа Анна не вышла замуж за врача Александра Дмитриевича Бланка. О нем в родословной — почему-то ни слова. От этого-то брака и родилась Мария Бланк, впоследствии потомственная русская дворянка и мать непримиримого врага царской России Мария Александровна Ульянова.
История поиска так тщательно скрываемой родословной заслуживает того, чтобы рассказать об этом подробней, тем более что до недавнего времени этот документ являлся одной из величайших государственных тайн и хранили его в самом прямом смысле слова за семью печатями и за стальными дверями одного из самых надежных сейфов Центрального партийного архива. Судите сами, какие чувства я испытал, когда на первой странице единицы хранения № 43 (так в архивах называют всякого рода документы) прочитал:
«Родословная Марии Александровны Ульяновой (урожденной) Бланк, составленная в Швеции и переданная Н.С. Хрущеву во время его пребывания в Швеции летом 1964 года». А чуть ниже—недвусмысленная приписка, причем крупными буквами и дважды подчеркнутая: «НИКОМУ НЕ ВЫДАВАТЬ!»
Вот и не выдавали, и родословная матери Ленина, а стало быть, и самого Ильича стала партийной и государственной тайной. Но почему шведы решили сделать Хрущеву такой странный подарок? Разве они не понимали, что не очень-то этим порадуют главу партии и правительства Советского Союза? Думаю, что понимали, и именно поэтому ничего не рассказали об отце Марии Александровны. Сказано, что ее мать Анна Гросшопф вышла замуж за врача Александра Дмитриевича Бланка — и все. А кто он, что он, какого роду-племени, об этом ни слова.
Но Хрущев о заложенной мине догадался сразу: ему охотно рассказывали о шляпочниках и перчаточниках, а когда он расспрашивал о враче Бланке, шведы разводили руками: ничего, мол, о нем не знаем. И все же Хрущев кое-что узнал! А когда узнал, велел спрятать этот документ подальше и никому не выдавать.
Но тайну происхождения Александра Бланка, который являлся родным дедом Ленина, раскрыть удалось. Прежде всего, выяснилось, что имя его деда вовсе не Александр, а Израиль, а еще точнее, Сруль. Родился он в городке Староконстантинове в простой мещанской семье. Его отец был мудрым человеком и понимал, что детям надо дать образование, поэтому отправил Сруля и его брата Абеля в Житомир, где они поступили в уездное реальное училище. Учились братья хорошо и, конечно же, мечтали о получении высшего образования. Но мешала так называемая черта оседлости: ни в один университет евреев не принимали. И тогда их дядя, известный столичный купец, посоветовал отречься от своей веры и принять христианство. Поразмышляв и испросив согласие отца, братья крестились и стали православными христианами, а проще говоря, выкрестами. Этого было достаточно, чтобы устранить какие-либо препятствия для поступления в университет. Но Сруль, теперь Александр Бланк, решил стать врачом и поступил в Медико-хирургическую академию. По окончании академии он работал сначала земским врачом в Смоленской губернии, а потом в петербургской больнице Святой Марии Магдалины.
Казалось бы, ну что туг особенного, мало ли евреев работало врачами, инженерами, архитекторами, не говоря уже об артистах, музыкантах и художниках?! Зачем было так далеко прятать пресловутую родословную и превращать ее в государственную тайну? Почему бы в дни празднования очередного юбилея Ильича не рассказать об этом всему миру? Ответы на эти вопросы лучше всех знал человек, который называл себя верным соратником и любимым учеником Ленина. Одни называли его по фамилии — Иосиф Джугашвили, другие — подпольной кличкой Коба, третьи — официально признанным псевдонимом Сталин.
Так случилось, что первой к тайне происхождения Ленина прикоснулась его старшая сестра Анна Елизарова-Ульянова. Вскоре после кончины Ильича ей поручили заняться сбором материалов для биографии усопшего вождя. Анна Ильинична с энтузиазмом взялась за это дело и, прежде всего, обратилась к архивам бывшего департамента полиции. Когда она с ними ознакомилась, то на долгие годы погрузилась в такое гробовое молчание, что близкие начали опасаться за ее здоровье. И лишь через восемь лет, в декабре 1932-го, она решила поделиться тем, что узнала, да и то лишь с одним человеком. Этим человеком был Сталин, которому она отправила взволнованно-тревожное письмо:
«Глубокоуважаемый товарищ!
Мне было поручено еще в 1924 году заняться собиранием материалов для биографии Ильича. Во исполнение этого поручения я пересмотрела имеющиеся в архиве бывшего Департамента полиции документы, касающиеся происхождения нашего деда — отца матери Александра Дмитриевича Бланка.
Для Вас, вероятно, не секрет, что дед происходил из бедной еврейской семьи, был, как говорится в его документе о крещении, сыном житомирского мещанина Мошки Бланка. Этот факт, имеющий важное значение для научной биографии Владимира Ильича и для исследования его мозга, был признан тогда неудобным для разглашения. В Институте Ленина было принято постановление держать этот факт в секрете, и я никому, даже ближайшим товарищам, не говорила о нем.
Но в последние годы я, слыша, что антисемитизм у нас проявляется все сильнее, даже среди коммунистов, прихожу к убеждению, что вряд ли правильно скрывать от масс этот факт, который может сослужить большую службу в борьбе с антисемитизмом. Мне думается, что так же взглянул бы на это и Владимир Ильич. У нас ведь не может быть никакой причины скрывать этот факт, а он является лишним подтверждением данных об исключительных способностях семитического племени, что разделялось всегда Ильичом, и о выгоде для потомства смешения племен. Ильич всегда высоко ставил евреев.
В прошлом году я изложила свое мнение насчет опубликования этих материалов заведующему Истпартом тов. Ольминскому, и он согласился со мной. Прошу, глубокоуважаемый товарищ, Вашего ответа на этот мой вопрос.
С глубоким коммунистическим приветом! А. Елизарова-Ульянова».
Два года Анна Ильинична ждала реакции на это письмо, но «глубокоуважаемый товарищ» ответ ей не прислал, а на словах передал, что «в данное время это не момент», и распорядился «молчать об этом деле абсолютно».
Но Анна Ильинична не успокоилась и послала Сталину второе письмо, в котором был и проект ее статьи на тему о происхождении деда Ленина.
«Посылая Вам проект моей статьи, я надеюсь, что момент для ее опубликования настал, — писала она, — тем более что проявления антисемитизма в массах усилились и бороться с этим безобразным явлением надо всеми имеющимися средствами.
Не говоря уже о том, что давно отмечена большая одаренность еврейской нации и чрезвычайно благотворное влияние ее крови при смешанных браках на потомство. Сам Ильич высоко ценил ее революционность, ее “цепкость” в борьбе, как он выражался, противопоставляя ее более вялому и расхлябанному русскому характеру. Он указывал не раз, что большая организованность и крепость революционных организаций юга и запада зависит как раз от того, что 50 % их составляют представители этой национальности.