— Недалеко отсюда, где-то возле Совета. Но мы-то хороши, — сардонически улыбаясь, продолжал он. — Трое взрослых мужчин, у всех есть оружие, и отдали машину без всякого сопротивления. А у меня и браунинг забрали,—развел он руками. — Так-то вот. А вы говорите...
— Н-н-ичего я не говорю, — почему-то заикаясь, вымолвил Бонч-Бруевич, представив эту картину. — Там было очень темно? Они вас не узнали? — спросил он, радуясь тому, что это были бандиты, а не эсеры или белогвардейцы, которые, конечно же, в живых Ленина ни за что бы не оставили.
—Мало того что не узнали,—смеясь, продолжал Ленин. — Когда я им представился, их главарь почему-то назвал меня Левиным, а себя хозяином Москвы ночью.
— Кем-кем? — проснулся в Бонч-Бруевиче руководитель 75-го кабинета.
— Ни много ни мало — хозяином Москвы ночью.
— Ну, мы этого хозяина прищучим! — стукнул по столу Бонч-Бруевич. — Ну, он у нас попляшет!
—Думаете, что сможете его поймать? — недоверчиво уточнил Ленин.
— Уверен! Они крутятся где-то в Москве. С рельсов им не съехать. Сейчас же пошлем патрули, выставим заставы, организуем засады. Мы их поймаем! А не поймаем, так расстреляем, — добавил он после паузы.
— Что ж, действуйте, Владимир Дмитриевич, а я пойду к Наде. Да и детишки заждались, пора открывать праздник.
И тут на пороге вырос заиндевевший Гиль.
—Владимир Ильич,—виновато обратился он,—разрешите мне присоединиться к отряду, который будет заниматься поиском машины? А то как-то неловко получается, сотни людей ищут мою машину, а я сижу без дела.
— Да-да, товарищ Гиль, немедленно отправляйтесь на розыски автомобиля. И без машины домой не являйтесь! — полушутя-полусерьезно добавил Ленин и отправился в зал, где сверкала огнями красиво убранная новогодняя елка.
Потом были хороводы, песни, шутки, вручения подарков, веселое чаепитие, и только в десять вечера, когда дети начали клевать носами, решили закругляться и ехать в Кремль. На этот раз Ленин сел в машину Бонч-Бруевича, а прибывшая охрана ехала сзади. И надо же так случиться, что, когда кортеж не проехал и километра, сзади раздался сухой выстрел! Шофер ударил по газам. Бонч-Бруевич схватился за револьвер. А Ленин иронически рассмеялся:
— Да не выстрел это. Даже я понял, что у машины охраны лопнула шина. Эх вы, защитнички! Вот и положись на вас...
Через полчаса Ленин был в Кремле. А Гиль мотался по городу в поисках своей машины. Он мотался по трамвайным путям, колесил по центру города, заглядывал в глухие переулки, но машина как в воду канула. И она действительно чуть было не канула в воду Москвы-реки. Вот как он докладывал об этой операции, когда все было позади:
«Проводив Владимира Ильича, я дождался нашего автобое-вого отряда, который на двух машинах прибыл мне на помощь. Мы нашли след моего автомобиля и бросились вперед. Но на Сокольническом кругу след потеряли. Куца ехать дальше? Решили разделиться, две машины должны были прочесать парк, а мы двинулись в сторону Бахрушинской больницы. Там встретили патрульную машину с красноармейцами, которые сказали, что обследовали весь этот район и ни автомобиля, ничего другого подозрительного не обнаружили, так что ехать дальше не имеет смысла.
Тогда мы решили ехать в центр, причем по разным дорогам. Нас часто останавливали патрули, мы видели, что повсюду выставлены конные и пешие заставы—и это радовало, это сводило шансы бандитов к нулю.
И вдруг около Крымского моста послышалась стрельба! Мы тут же бросились туда. Подъезжаем и видим: накренившись на левый бок, стоит моя машина. Колеса зарылись в снег. А сзади, у бензинового бака, лежит убитый милиционер. Спереди, в свете фар, лежал убитый курсант-артиллерист. Шинель расстегнута. Ремни амуниции разорваны, и револьвера нет. Ясно, что это дело рук бандитов. Были и раненые, которые пострадали от отстреливавшихся бандитов.
Мы стали выручать машину. Наши ребята из боевого отряда принялись ее откапывать и с помощью красноармейцев выкатили на твердую дорогу. Машина оказалась в порядке. Мы тщательно ее осмотрели и нашли корзину с вещами; оказывается, пока мы искали бандитов, они успели сделать несколько ограблений.
Вещи мы передали подоспевшим представителям ВЧК. А я сел в машину и поехал в гараж. Оттуда позвонил Владимиру Ильичу и сообщил, что машина дома. Он еще пошутил и сказал, что раз машина дома, то и я могу возвращаться домой».
«МНЕ НЕНАВИСТНО СЧАСТЬЕ ЛЮДЕЙ»
И чекисты, и работники угрозыска очень болезненно переживали историю с ограблением Ленина. Одно дело, когда покушения на жизнь вождя организовывают представители международного империализма, когда в это замешаны Париж или Лондон, и совсем другое — не уберечь Ленина от выросшего на российских харчах бандита. Это было такой громкой пощечиной, что, малость придя в себя, они поклялись не есть, не пить и не спать, пока не поймают Яшку Кошелькова.
Первым на тропу войны вышел начальник Особой ударной группы МЧК и уголовного розыска по борьбе с бандитизмом Федор Мартынов. Работы у этой группы было невпроворот, в эти годы Москва стала негласной столицей грабителей и головорезов и была буквально наводнена всякого рода бандитскими шайками. Виновато в этом было, прежде всего, Временное правительство, которое после Февральской революции объявило всеобщую амнистию, в результате которой на воле оказались не только «политические», но и отпетые бандиты. Они никого и ничего не боялись, вели себя нагло и оружие пускали в ход не только в случае необходимости, но и ради забавы.
Скажем, некто Сафонов, по кличке Сабан, сколотил группу из 34 человек, в состав которой входили высококвалифицированные преступники с богатым уголовным прошлым и имевшие судимости по нескольку десятков лет каторжных работ. Мало того что они грабили банки, фабрики и заводы, убивая при этом кассиров, охранников и случайных прохожих, эти громилы, забавы ради, могли себе позволить и такое: вышвырнув из проезжавшего автомобиля водителя и пассажиров, сажали своего шофера, а сами, похохатывая, дефилировали по Воздвиженке, по пути останавливая прохожих, отнимая все более или менее ценное и раздевая их чуть ли не догола. Одежду складывали в машину, двигавшуюся следом за бандитами, а они, скаля зубы, предлагали своим жертвам выкупить брюки или платье. Когда у пересечения с Моховой их попытались остановить милиционеры, бандиты хладнокровно их убили и двинулись дальше.
Несколько позже, когда в перестрелке с милиционерами погиб один из членов его банды, Сабан объявил московской милиции саму настоящую войну: в течение одного дня убил 16 постовых. Причем делал это подло и цинично, подъезжал на машине к постовому, спрашивал, как проехать на ту или иную улицу, и, пока тот объяснял, стрелял ему в голову.
Так продолжалось довольно долго, пока за Сабана не взялась Особая ударная группа Мартынова. Банда была уничтожена, сам Сабан прорвался сквозь оцепление и бежал в небольшой городок Лебедянь, где скрывался у родной сестры. Но его достали и там. Уходя от преследования, этот вурдалак зачем-то вырезал состоявшую из восьми человек семью сестры, отчаянно отстреливался, но был схвачен и после быстрого суда расстрелян.