Поэтому удачливый морской охотник убрал нож и приготовился к всплытию…
— Ну, понятное дело… все-таки одного прозевали, — Иванов прочитал сообщение и выглянул за борт, чтобы разглядеть среди волн пятно крови или мертвое тело. Потом распорядился: — Ладно, докладывай на базу, что мы тут закончили. Пока без подробностей.
— Есть!
— Да, и если все же покойник всплывет, надо будет его тоже наверх подтащить, к остальным — чтобы не болтался по морю без толку! — Передав прибор специальной связи одному из своих людей, подполковник достал из водонепроницаемого футляра тяжелый морской бинокль и навел его на российский эскадренный миноносец.
— Командир, они объявляют нам благодарность, — доложил через какое-то время боец.
— Ну, спасибо…
— Катер вышел.
— Вижу, — кивнул Иванов и распорядился: — Внимание всем! Приготовиться к эвакуации.
Катер с эсминца должен был высадить на борт освобожденного сухогруза что-то вроде подменного экипажа, а также съемочную группу российского государственного телеканала. Обратно планировалось доставить спасенных моряков, тело капитана, скончавшегося от сердечного приступа на четвертый день после захвата сухогруза сомалийскими пиратами, и отряд боевых пловцов, принимавший участие в операции.
Подполковник морской пехоты Иванов поднял левую руку, посмотрел на светящиеся стрелки подводного хронометра и зачем-то потрогал поворотный лимб. Потом, без особой необходимости, постучал указательным пальцем по микрофону:
— Скат, ты слышишь меня?
— На связи, — отозвался динамик.
— Как там героический торговый флот себя чувствует? Медицинская помощь никому не нужна?
— Вроде нет, не нужна. Все нормально.
— Давай-ка ты их выводи уже потихонечку.
— Понял, командир, выполняю! Да, тут еще такое дело…
— Что еще?
— Старпом у них на мостик просится.
— Зачем? — не сразу понял подполковник.
— За документами, говорит. Ну, там, типа, судовой журнал или еще чего-то…
После скоропостижной кончины капитана сухогруза все его обязанности и права перешли к старшему помощнику. Так что отказывать в просьбе не было никаких оснований:
— Ладно, пусть его только сопроводит кто-нибудь. Я тоже туда сейчас поднимусь.
…О недавнем скоротечном бое на мостике напоминали только несколько аккуратных пулевых пробоин в переборке да тела двух расстрелянных темнокожих пиратов, валявшиеся возле трапа.
— Как обстановка?
Боевой пловец, который во время специальной операции руководил штурмовой группой с позывными «Краб», по-гусарски лихо отдал честь и даже попробовал звякнуть несуществующими шпорами:
— Все в порядке, пьяных нет!
— Повеселись тут еще у меня… блин, а это что такое?
Кроме Краба и еще двух бойцов из его группы, на мостике обнаружился вполне живой, хотя и немного помятый африканец. Из одежды на нем были только старые шорты защитного цвета, а также бело-голубая майка без рукавов, немного подпорченная следами свежей крови.
Судя по эмблеме питерского футбольного клуба «Зенит», прежде чем оказаться пиратской добычей, вещица эта принадлежала кому-то из членов экипажа.
— Это что еще такое, я тебя спрашиваю?
Африканец дисциплинированно сидел в углу, рядом с гидрокомпасом, уткнув лицо в колени и обхватив затылок руками.
— Вроде как пленный.
— Почему не доложил?
— Да так мы его нашли ну буквально только что… здесь, за шкафом… то есть — за рундуком…
— И зачем он тебе понадобился?
— Ну я не знаю, — развел руками растерянный Краб.
— Он тебе вообще-то нужен?
— Нет, командир.
— Вот именно! И мне не нужен… — нравоучительно поднял вверх указательный палец Иванов.
— Так ведь какие проблемы, командир? — удивился боевой пловец, поднял ствол автомата и почти уткнул его в голову сидящего на корточках человека. — Сейчас я его…
— Только, пожалуйста, — тихо, быстро и без мучительства! Врага надо убивать с уважением.
— Что мы, звери какие-нибудь?
— Хотя нет, подожди… — ухватив чернокожего пленника за волосы, подполковник одним движением запрокинул его лицо, парализованное смертельным страхом: — Ты меня слышишь? — задал он первый вопрос по-английски. — Ты меня понимаешь?
Пират молча смотрел снизу вверх, и офицер спецназа коротко, без замаха, ударил его по губам:
— Отвечать!
Пленник покрутил головой и даже попробовал пожать плечами.
— Не понял, нет? — Еще один удар, на этот раз тыльной стороной ладони, скорее всего, повредил сидящему на корточках человеку переносицу. — Отвечать, быстро!
Больше бить не пришлось — пленный заговорил. Заговорил очень быстро и громко, проглатывая слова вперемешку с кровавой слюной и слезами.
— Ну вот, совсем другое дело, — похвалил Иванов, отпуская его волосы. Потом разогнул спину и расправил обтянутые черной пористой резиной плечи:
— Молодец! Очень интересно, хотя и ни хрена не понятно.
— Командир, а какой у них тут вообще-то язык?
— А я откуда знаю? — пожал плечами подполковник. — Сомалийский, наверное.
— Надо же… — вздохнул боевой пловец.
— Ладно, отведите пока это чучело вниз, на палубу. Только не к морякам, не надо — а то они его порвут на радостях за все хорошее, чего тут натерпелись…
— Есть!
— И вообще, смотри давай, чтобы он у вас за борт случайно не сиганул или еще чего… В общем, раз уж так вышло — пусть с ним потом разбираются те, кому положено, — подполковник Иванов отвернулся от пленного, потеряв к нему всяческий интерес. Стараясь не испачкать резиновые подошвы гидрокостюма о темную лужицу, расплывшуюся по ковровому покрытию палубы, он прошелся по капитанскому мостику и, задумавшись, положил ладонь на ручку старомодного телеграфа:
— Может быть, надо трупы собрать в судовой холодильник?
— Зачем?
— Жарко все-таки. Провоняют тут все.
— Не успеют, командир. Хотя, конечно…
— Здравствуйте, товарищи! — На мостик, с которого только что вывели оцепеневшего от страха чернокожего пирата, в сопровождении двух боевых пловцов поднимался седой и довольно тучный мужчина лет шестидесяти — в рубашке с погонами торгового флота, в форменных кремовых брюках и почему-то в резиновых пляжных тапочках на босу ногу. — Вы тут главный, да? Спасибо, огромное спасибо, братцы, я даже не знаю…
По-русски старший помощник говорил с едва заметным украинским акцентом.