Несколько минут шли молча. Было довольно прохладно, мороз усилился. О недавней оттепели напоминали только сосульки на крышах да замерзшие лужи. В одном из переулков Миронов резко потянул полковника за собой и свернул в подворотню, там их уже поджидал фургон "Хлеб". Увидев его, Остерман улыбнулся и сам подошел к двери кузова. Та сразу же открылась, и он забрался внутрь, Алексей сел в кабину.
Внутри кузова сидел незнакомый мужчина. Увидев Остермана, он сказал по-немецки, но с довольно сильным прибалтийским акцентом:
– Добрый вечер, полковник. Извините за некоторое неудобство, но сами понимаете – это в интересах и нашей, и вашей безопасности.
– Вы, как я понимаю, Ян Петерсен?
– Совершенно верно.
– Могу ли я в этом убедиться? Тут слишком темно… Согласитесь, мы с вами находимся в неравных условиях. Вы точно знаете, кто я, я же не уверен, что вы именно тот, за кого себя выдаете.
– Справедливое замечание.
Ян достал электрический фонарик и посветил себе в лицо.
– Благодарю вас, теперь я уверен – Нина описала вас довольно точно. Кстати, как она, что с ней?
– Не волнуйтесь, с ней все в порядке. Пока ей ничто не угрожает, считайте, что она у нас в гостях.
– Допустим… Что вы хотели обсудить со мной?
– Сначала, если разрешите, я задам вам один вопрос. Он может показаться вам странным, но, пожалуйста, ответьте. Насколько вы дорожите карьерой?
– Вопрос действительно странный, я бы даже сказал, нелепый. Как и всякий немецкий офицер, я мечтаю об успешной карьере. Русский полководец Суворов, кстати, очень точно сказал: плох тот солдат, кто не мечтает стать генералом. Сам он дослужился до генералиссимуса, кстати… Вот достойный пример для подражания! Но к чему этот вопрос?
– Сейчас постараюсь объяснить. Ваше положение в управлении не слишком прочное, скорее даже шаткое. После недавних событий немало ваших коллег мечтает отстранить вас от дел и сделать козлом отпущения – надо же кому-то отвечать за провалы! Еще одна неудача означает для вас катастрофу. Вас отправят на фронт или еще что похуже… А мы в состоянии помочь вам, если, конечно, вы окажете нам ответную услугу.
– Какую?
– Нам надо знать, какие шлюзы канала Москва-Волга готовятся к взрыву. А мы постараемся сделать так, что вся вина за срыв операции по уничтожению Москвы ляжет на ваших коллег из гестапо. Они мечтают обставить вас, Карл, и способны, как вы понимаете, на любую гадость. Неужели вам не хочется утереть им нос?
– Врать не буду, очень хочется. Но они немцы, а вы русские, зачем мне помогать противнику, выдавать строго секретную информацию?
– Надо видеть перспективу, полковник. Вы человек умный, провели в разведке не один год и прекрасно понимаете, что Москву вам не удержать. Наступление Красной Армии идет полным ходом, через несколько дней наши части будут уже в городе. И тогда вам придется спешно уносить ноги. Разумеется, мы сделаем все возможное (и невозможное тоже), чтобы ваши саперы не успели взорвать шлюзы, и когда операция по уничтожению Москвы провалится, ваше начальство примется искать виновных. А кто первый кандидат? Разумеется, вы, Карл Остерман.
– Почему?
– Посудите сами. Вы не сумели выявить и обезвредить московское подполье, проявили служебную халатность и непрофессионализм. Помогли, пусть даже косвенно, русскому диверсанту бежать из полицейского участка, не уберегли от похищения ценного агента Нину Рихтер. А когда станет известно, что вы контактировали с нами, подпольщиками, причем без санкции руководства, то все сомнения окончательно рассеются. Вас в лучшем случае разжалуют и сошлют в окопы, о худшем варианте мне даже думать не хочется – сами знаете, на что способны ваши друзья из гестапо. Так что выбора у вас особого нет…
– Почему вы решили, что я не сообщил начальству о том, что иду на контакт с вами? Может быть, мое присутствие здесь – часть одобренного свыше плана?
– Бросьте, вы слишком осторожны, чтобы делиться с кем-то своими секретами, и слишком честолюбивы, чтобы позволить этому зазнайке и снобу Траубе отобрать у вас славу. Вы решили все провернуть один, не делясь ни с кем, а потом получить заслуженную награду. Так ведь?
– Допустим.
– Значит, так. А мы, как ни парадоксально, хотим вам в этом помочь. У меня есть некоторые соображения, как сделать так, чтобы все неприятности свалились на голову тому же Крауху, а на вас никто и не подумал. Более того, полковника Остермана могут даже наградить – за героизм, проявленный в борьбе с московским подпольем. Ну что, устраивает вас такое предложение?
– Я не совсем понимаю, какая роль во всем этом отведена Нине… И вообще, зачем вам понадобилось ее похищать?
– Это вышло случайно. На самом деле мы собирались похитить вас, полковник, но вышло по-другому. Хотя, если разобраться, так даже лучше. Если правильно разыграть карты, то и у нас, и у вас может получится неплохой вариант. Нину мы, разумеется, отпустим, ее свобода необходима для наших контактов. Мы вам поможем, а взамен вы нм сообщите, когда и где будут разрушены шлюзы.
– Почему вы решили, что я вам передам вам верную информации?
– Сами подумайте, Карл. Вы прекрасно понимаете, что война будет длиться не один и не два года, значит, нам предстоит с вами еще долго общаться. Зачем же с самого начала обманывать друг друга? Лучше, чтобы наши отношения строились на доверии, вы не находите?
– Доверие между двумя враждующими разведками? Чушь!
– Правильно, полковник, чушь. Но как насчет доверия между двумя людьми – вами и мною? Все-таки у нас с вами много общего, например, Нина…
– Если вы намекаете на мои отношения с ней, то вы ошибаетесь: у меня с ней ничего не было.
– Совсем ничего?
– Ну, ничего серьезного…
– Полковник, мы с вами взрослые люди, а не пылкие юноши. Я все прекрасно понимаю, и вы тоже. Речь идет о чисто деловых отношениях, о взаимных интересах. Если вы согласитесь с нашими аргументами, то мы начнем сотрудничать, если нет, то нам придется вас убить – все-таки вы очень опасный противник… Ну как?
– Разумеется, я приму ваше предложение, но сразу предупреждаю – никаких бумаг и обязательств подписывать не буду.
– В этом нет необходимости, Карл, достаточно устной договоренности. Теперь обсудим детали. Встречаться лично нам больше нет нужды, в качестве связного будет выступать Нина. Сегодня же мы ее отпустим, а завтра она, как условились, придет на очередную встречу. После свидания с дочерью ей передадут некую интересную информацию для вас. Вас это устраивает?
– Да, но у меня есть одна просьба, личная. Не могли бы вы нейтрализовать Вилли Крауха? В последнее время он стал чересчур назойлив, лезет во все мои дела. Я боюсь, что он копает под меня…
– Договорились, сделаем и это. А теперь, полковник, до связи.
Машина затормозила, Ян открыл дверь фургона и осмотрелся, потом кивнул головой – выходите. Карл Остерман вылез и обнаружил, что находится в незнакомом районе Москвы.