– Это произойдет утром 10 марта.
– В каком месте?
– В районе деревни Щукино.
– Ну что же, спасибо. До встречи, полковник, – Петерсен повесил трубку.
Потом повернулся к Нине:
– Все сходится. Это восьмой шлюз, взрыв завтра утром, надо срочно сообщить в центр, а самим готовиться к захвату. Мы не можем допустить, чтобы канал взорвали…
– Скажи, – спросила Нина, – то, что ты говорил про "Москву-Товарную", это правда?
– Да, на нее действительно нападут этой ночью. Но это отвлекающий маневр, чтобы фашисты бросили туда все силы, тогда нам будет легче провести операцию по захвату шлюза…
– Но ведь ваши бойцы попадут в засаду?
– Ребята знают, на что идут, – отрезал Петерсен, – и ради спасения родного города готовы на все. Кроме того, у них есть четкий приказ – помешать фрицам вывезти из Москвы культурные и материальные ценности, поэтому налет на станцию необходим – там действительно находится много вагонов с наворованным. И не только картины из Третьяковки и других музеев, но и станки, материалы, оборудование… Без этого мы не сможем запустить заводы и восстановить метро.
– Какой ты стал жестокий, Ян, – сказала Нина, – раньше таким не был…
– Все мы стали другими, – согласно кивнул Петерсен, – и причина тому – война. Ты, кстати, сейчас тоже не похожа на ту женщину, которую я когда-то называл своей женой…
Нина опустила глаза и промолчала. Через минуту подпольщики покинули дом смотрителя и направились обратно в поселок.
Москва
10 марта 1942 года
Волоколамское шоссе, шлюз N8
Эрих Хоппер зябко поежился: морозная стылость забиралась под шинель, не помогала даже теплая фуфайка, надетая прямо на тело. Ноги в сапогах окончательно закоченели, а уши превратились в ледышки. С неба, не переставая ни на минуту, падал и падал мокрый снег вперемешку с холодным дождем…
Эрих выругался сквозь зубы. Ему, унтершарфюреру, приходится стоять на часах, как обычному рядовому! Впрочем, шлюз охраняли офицеры СС, а младший состав поставили внизу, в оцепление. Дежурить предстояло еще долго, целый час. Хорошо, если господин оберштурмфюрер найдет людей, а то даже заменить некем – группа Георга Гельдера отправилась проверять подступы к объекту и до сих пор не вернулась. В лесу вроде бы заметили подозрительные фигуры… Хотя кого сейчас можно увидеть – ночь, липкий снег с дождем. В темноте что угодно померещится, особенно со страху!
Хоппер еще раз прошелся по площадке перед входом в шлюз. Залезть бы внутрь, хотя бы минут на десять, спрятаться от проклятого холода, отогреться. Начало марта, а погода хуже не придумаешь: и под ногами, и над головой – сплошная снежная каша! Ужасный климат, ужасная страна… То ли дело дома, в родной Баварии! Сейчас там, наверное, уже тепло, зацветают сады, распустились первые цветы, которые так любит его жена… У родительского домика на краю Мюнхена зеленеет трава, а здесь теплом даже не пахнет – кажется, этим морозам не будет конца. Правильно говорят, что в России только два времени года – зима и подготовка к ней.
Слева у дороги послышалось несколько глухих взрывов. Совсем близко, подумал Хоппер, скорее всего, уничтожают подходы к шоссе, чтобы задержать советские танки. Говорят, вчера вечером русские прорвались в город и теперь стремительно движутся сюда, чтобы захватить шлюз и перерезать путь к отступлению. Если Гельдер сказал правду, то большевики уже почти полностью окружили город…
Георгу, скорее всего, можно верить – его дядя служит в комендатуре Москвы. Да и так понятно, что дела плохи: русские наступают, не дай бог, оседлают шоссе. Тогда всем конец…
Внизу на лестнице послышались торопливые шаги. Ну, наконец-то, кажется, смена! Однако вместо оберштурмфюрера на площадке показался незнакомый молодой лейтенант. Его сопровождали двое солдат.
– Часовой! – крикнул офицер, не доходя до караульной будки. – У меня пакет от генерал-губернатора фон Грота. Срочный приказ для начальника шлюза!
Лейтенант залез за пазуху и показал белый конверт. Хоппер внимательно посмотрел на него, но на всякий случай приказал:
– Подходите один, остальные пусть ждут внизу!
Лейтенант приблизился. В левой руке он держал пакет, правая была в кармане. Подойдя, офицер представился – Зигфрид Мергель, связист 148-го полка, прикомандирован к генерал-губернатору для выполнения особых поручений. Вот офицерский билет…
– Я не могу пропустить вас, господин лейтенант, – сказал Хоппер, – это особо охраняемый объект. Дождитесь, пожалуйста, начальника караула оберштурмфюрера Бранта, он скоро будет.
– Посмотрите, унтершарфюрер, – настаивал офицер, – это срочный пакет от самого генерал-губернатора! Русские танки прорвались на шоссе и через час будут здесь, мне поручено передать приказ – срочно взорвать шлюз. Промедление подобно смерти!
Хоппер взял в руки конверт, чтобы лучше рассмотреть, и склонился над печатями. Это было последнее, что он видел – лейтенант мгновенно выхватил пистолет и выстрелил в упор. Эрих Хоппер, как подкошенный, рухнул на площадку. В ту же секунду стоявшие внизу солдаты взлетели по лестнице наверх, рванули на себя дверь караульного помещения и бросили внутрь несколько гранат. Раздались глухие взрывы, потом короткие автоматные очереди.
Лейтенант Миронов достал электрический фонарик и несколько раз мигнул в темноту. Подпольщики Яна Петерсена один за другим поднялись по лестнице и скрылись в здании шлюза, еще несколько минут оттуда доносились выстрелы, потом все стихло. Теперь предстояло заблокировать шлюз и дождаться высадки десанта. Операция "Вихрь" была почти завершена…
Москва
10 марта 1942 года
Центральный аэродром
Самолет медленно выруливал на взлетную полосу. Фюрер откинулся на сиденье и посмотрел в иллюминатор. Там, за стеклом, раскинулся город, который так и не покорился ему. Не хотелось признавать своего поражения (единственного за всю войну!), но на этот раз русские действительно выиграли…
Фюрер знал – в Москве идут ожесточенные бои. Части СС получили приказ стоять насмерть, пока он не покинет город, сражения шли за каждую улицу, каждый дом. Однако кольцо вокруг центра непрерывно сжималось… С большим трудом удалось прорваться на Тушинский аэродром и подготовить несколько машин к взлету.
Москва горела. Огнеметчики поджигали все, что может гореть – таким образом надеялись задержать наступавшие советских танков. Но это мало помогало – русские упорно двигались вперед, прорываясь сквозь огонь и расплавленный свинец. Последняя надежда была на канал: если удастся его взорвать, то на город обрушатся сотни тысяч тонн ледяной воды. Они затопят улицы, и Красная Армия не сможет добить отступающие немецкие дивизии…
Гитлер представил себе, как вода заливает город, и довольно ухмыльнулся. Все-таки это победа, пусть и маленькая, но приятная. Он докажет всему миру, что непокорные столицы будут уничтожены по его воле. А что касается Москвы, то он еще вернется сюда – весной подтянет свежие дивизии и начнет новое наступление, последнее и окончательное.