Не то чтобы мне такая жизнь не нравилась — нет, наоборот, я был вполне ею доволен, но… Как-то не хочется связывать себя постоянными отношениями, особенно после того, что произошло с моей бывшей супругой. До сих пор при воспоминании о прошлом браке у меня мурашки по коже бегают. Не начинать же все сначала!
С другой стороны, надо было что-то с Люси решать. Ремонт трейлера подходил к концу, через недельку-другую можно будет отправляться в путь. Брать ее с собой я не планировал — я, как и моряки, был человеком суеверным и считал, что баба на борту — к несчастью. Да и Люси, скорее всего, не согласилась бы отправиться со мной.
В самом деле: в Катарсисе у нее свой дом, работа, налаженный быт. А что я мог ей дать? Пыль дорог да ветер странствий? Не многие женщины рискнут оставить надежный уют и пуститься в опасное путешествие, полное неизвестности. Тем более что Люси уже находилась в том возрасте, когда пора думать о детях, а меня при одной лишь мысли о памперсах и бутылочках с молоком выворачивало наизнанку. В Катарсисе же она могла найти себе достойную пару и получить, наконец, полноценное женское счастье. Она, как я говорил, его вполне заслужила.
— О чем задумался, Чувак? — прервала мои размышления Люси.
— Да так, ни о чем, — опять соврал я. — Скоро День независимости, и меня, судя по всему, поставят на дежурство. Коули — человек семейный, захочет провести праздник с женой и детьми, а Фишер слишком стар, его на такое дело отряжать смысла не имеет, значит, остаются двое — я и Дик Даркин. Оба мы холостые, никем и ничем не обремененные, значит, сможем и поработать, пока другие отдыхают. Так что вряд ли у нас с тобой получится провести эти три дня вместе.
— Ничего, — Люси взяла меня под руку и прижалась всем телом, — мы свое потом наверстаем. Тебе же дадут отгулы?
— Наверное, — неопределенно пожал я плечами.
— Вот и прекрасно, — кивнула Люси. — Я тоже в праздник поработаю, а потом закрою бар, и мы с тобой махнем куда-нибудь на целых три дня. Хочешь, поедем в Мексику? Ты ведь не бывал за границей?
— Нет, — признался я.
— Вот и отлично, — обрадовалась Люси. — Недалеко от нас есть прекрасный мексиканский городок — Лас-Пальмас, тихое, спокойное местечко. А совсем рядом — Сан-Педро, где проходят интересные фестивали. Можно снять номер в недорогом мотеле и оторваться по полной. Днем — праздник в Сан-Педро, для туристов там целый парк аттракционов, а вечером — романтический ужин в каком-нибудь уютном ресторанчике. Мексиканская кухня, парни с гитарами, в сомбреро. «Бееесаме, бееесаме мууучо…» Красота! — Люси даже засмеялась от удовольствия.
— А ночью? — поинтересовался я. — Что мы будем делать ночью?
— А вот это, дорогой, я тебе покажу на месте, — загадочно ответила Люси. — Пусть это будет для тебя небольшим сюрпризом!
Я кивнул — что же, ее план и в самом деле был хорош. Правда, надо еще решить, куда деть Чампа с Микки — не тащить же их с собой в Мексику! Но что-нибудь придумаем…
Вырваться на несколько дней из Катарсиса, который уже сидел у меня в печенках, было делом весьма привлекательным. Почему бы и не погулять, если есть такая возможность? Как говорится, никогда не откладывай на завтра то, что можешь получить сегодня. Тем более, если это удовольствие…
Жизнь, если разобраться, большая обманщица. Сначала поманит тебя, завлечет, наобещает невесть чего, а потом — бац, и все, брат, приехали. Конечная остановка, вам выходить, мистер! Поэтому я и взял себе за правило — живи, пока живется, бери все, что дается. Потом поздно будет. И никогда не жалей о том, что было — прошлого не вернуть. Хотя иногда так хочется — переиграть, изменить, подправить. Но это, увы, невозможно.
Занятый такими мыслями, я и не заметил, как мы подошли к дому. Чамп встретил нас радостным лаем, а Микки — довольным ворчанием: он уже предвкушал парочку свежих бананов. Которые, разумеется, вскоре и получил. Тихий, уютный дом, милая семейная жизнь! Мне, наверное, будет не хватать всего этого. Но, как говорится, пора в поход — труба зовет!
* * *
День независимости начался с небольшого парада. Девочки-старшеклассницы из местной школы прошли перед статуей Свободы, задорно ударяя в барабаны и игриво покачивая короткими юбочками. Их предводительница, одетая в звездно-полосатую блузку, ритмично подбрасывала разукрашенный жезл и так активно виляла филейной частью тела, что у всех мужчин, собравшихся перед мэрией, в том числе у пожилых и давно семейных, разом потекли слюнки. Затем стройными рядами прошли местные пожарные — в количестве четырех штук и одной дряхлой пожарной машины, а потом двинулись все желающие — просто так, для поднятия настроения.
Мы с Диком Даркиным (со мной, как и предполагала Нэнси, послали его) исправно несли службу. Я дежурил на самом краю площади, где обзор был лучше, а он занял позицию поближе к центру. Дик следил, чтобы толпа не снесла небольшую трибуну, на которой стояли члены городского совета. Тут же находился и Рон Джереми — на правах главного претендента в мэры. По окончанию парада он должен был толкнуть речь — в собственную поддержку, разумеется.
Народу на площади собралось много — считай, пришел весь Катарсис. В провинциальных городках жизнь скучная, развлечений мало, а День независимости — прекрасный повод, чтобы выйти на публику — и других посмотреть, и себя показать. Люси среди гостей не было — она работала в баре, чтобы потом, как мы договаривались, взять законные отгулы.
Время приближалось к двенадцати. Парадная часть закончилась, все, кто хотел, уже прошел перед трибуной, теперь около нее толпились жители, желающие послушать выступление Рона Джереми. Все-таки новое лицо в Катарсисе, может быть, что-нибудь интересное скажет. Рон, надо отдать ему должное, выглядел эффектно: в долгополом старинном сюртуке, с черным цилиндром на голове — этакий дядюшка Сэм во плоти.
Он подошел к микрофону и с пафосом начал:
— Граждане! Дорогие мои! Вот стою я перед вами, простой еврейский парень…
Но продолжить ему не дали — внезапно со стороны Мэйн-стрит послышались крики, и сразу же раздалась стрельба. «Началось», — подумал я и вынул пистолет. И точно — через секунду на площадь вылетел грузовик, в кузове которого стояли пять человек, наряженных под арабов — в длинных пестрых халатах, с зелеными повязками на головах и с непременным автоматом Калашникова в руках.
Куда ж без него! Первый признак моджахеда — «калашников» китайского изготовления. «Террористы» палили во все стороны холостыми, но выстрелы очень напоминали настоящие. «Моджахеды», разумеется, были бородаты и на вид очень страшные. И еще они непрерывно оглашали площадь криками «Аллах акбар!».
Представление удалось на славу — точно по замыслу Рона Джереми. Публика разом шарахнулась в стороны, раздались женские крики, детский плач, мольбы о помощи — местный вариант Судного дня, в общем.
Дик Даркин, как мы и договаривались (я посвятил его в свой план — все-таки мне нужен был помощник), быстро нырнул за трибуну и открыл ответную пальбу. Стрелял, разумеется, в воздух — чтобы не задеть бегущих горожан и не ранить актеров, изображавших «моджахедов». Конечно, они идиоты, что помогали Рону Джереми, но не убивать же их за это! Я при виде грузовика мгновенно шлепнулся за тумбу, служившую основанием Свободы, и уже оттуда приготовился открыть огонь на поражение.