— Клубничный, шоколадный или ванильный — ты какой хочешь?

Никакого ответа.

— Клубничный? Ну, давай, решайся, лично я буду клубничный.

Молчание.

Я остановил машину. Было видно, что в закусочной полно народу. Я взял Келли за подбородок и осторожно повернул ее лицо к себе, чтобы она видела мою широкую улыбку.

— Будешь коктейль?

Она сделала едва заметное движение головой. Возможно, это был кивок. Не много, но, по крайней мере, хоть какая-то реакция.

Я продолжал болтать:

— Тогда посиди здесь. А я выйду, запру машину и принесу коктейли. Ну а потом мы посетим молл. Как ты насчет этого?

Келли отвела взгляд.

— Вот и хорошо, — сказал я, словно она согласилась.

Я вышел из машины и запер ее. Пистолет был все еще у меня за поясом, скрытый пиджаком Кева.

Сходив в «Бургер кинг», я взял два коктейля и вернулся.

— А вот и я — так шоколадный или ванильный?

Она держала руки чуть ли не по швам.

— Тогда я вот что тебе скажу: я возьму ванильный, поскольку знаю, что ты любишь шоколад.

Я поставил стакан с коктейлем ей на колени. Она взяла его, и я предложил:

— Идем по магазинам. Можешь прихватить это с собой.

Я вывел Келли из машины, захлопнул дверцу и запер ее. Я специально ничего не предпринимал относительно наших отпечатков; сколько ни старайся избавиться от каждого — ничего не выйдет, так зачем дергаться? Вытащив сумку с барахлом, накупленным в Шенноне, я вытряхнул содержимое в корзину, полную окровавленной одежды.

Мы шли к торговому центру, и я без устали продолжал говорить — слишком уж неловкой была ситуация. А что еще делать, если идешь с чужим ребенком, которому с тобой не нравится?

Я попробовал взять Келли за руку, но она выдернула ее. Я не мог допустить подобного при людях, поэтому покрепче ухватился за ворот ее пиджака.

В торговом центре было все, от компьютерных причиндалов до военного обмундирования, и все это в одноэтажных магазинчиках, похожих на островки в море припаркованных машин.

Мы зашли в магазин одежды, и я купил себе несколько джинсов и другую рубашку. Переоденусь, как только удастся принять душ и смыть кровь Айды со спины и ног.

В банкомате я получил триста долларов — максимум, что позволяла кредитка.

Мы вернулись на стоянку, но к машине не пошли. Вновь крепко ухватившись за пиджак, я повел Келли к отелю через дорогу.

6

Когда мы подошли поближе, я увидел, что на самом деле эта часть «Бест Вестерн» отделена от основного комплекса рядом одноэтажных офисных зданий. Мы находились позади отеля.

Перекрестки, которые позволили бы нам выйти к входу в отель, находились далеко от того места, где мы стояли. Я решил срезать путь. Движение было оживленным и не рассчитано на пешеходов. Учитывая количество полос и поток транспорта, это было все равно что пересечь автостраду в Англии, но, по крайней мере, здесь были светофоры, заставляющие водителей тормозить и создающие интервалы в движении. Я схватил Келли за руку, и мы устремились к осевой линии. Затем стали дожидаться очередного промежутка в транспортном потоке. Я посмотрел на небо; оно было сплошь обложено тучами; дождь приближался.

Водители, возможно никогда раньше не видевшие пешеходов, яростно сигналили, но мы сумели перебежать на другую сторону и перебраться через низенькое ограждение на тротуар. Чуть наискосок от нас был промежуток между двумя офисами. Мы направились туда, затем пересекли небольшой пустырь и оказались на гостиничной стоянке. Пока мы шли между рядами автомобилей, я вспоминал последовательность букв и цифр на номерном знаке моей виргинской машины.

«Бест Вестерн» представлял собой большой четырехэтажный прямоугольник постройки, скорее всего, годов восьмидесятых. Стены были бетонными, выкрашенными в тошнотворно желтый цвет.

В вестибюле я притянул Келли к себе и прошептал:

— Просто посиди здесь. Я попытаюсь достать нам номер.

Я сунул ей туристическую брошюрку, лежавшую на одном из кресел, но она не обратила на нее никакого внимания.

В одном из углов, рядом с кофеваркой и сливками, стоял большой телевизор. Показывали бейсбол. Я подошел к администратору. Это была женщина лет сорока пяти, которая думала, что ей все еще двадцать четыре; она смотрела на экран, вероятно в мечтах связывая свою судьбу с одним из питчеров.

Расплывшись в улыбке, я сказал:

— Мне нужен семейный номер всего на одну ночь, пожалуйста.

— Разумеется, сэр, — ответила женщина — почетная выпускница школы обаяния «Бест Вестерн». — Заполните эту карточку.

Я начал писать и как бы между прочим спросил:

— А кстати, сколько стоит комната?

— Шестьдесят четыре доллара плюс налог.

Я вздернул бровь, сделав вид, что это куча денег для такого семьянина, как я.

— Понимаю, — улыбнулась женщина. — Право, жаль.

Она взяла мою кредитку, а я продолжал заполнять бланк. Я делал это на протяжении всех этих дурацких лет и врал там напропалую, стараясь выглядеть спокойным. Я также заполнил документы на машину и указал число постояльцев: двое взрослых и ребенок.

Женщина вернула мне кредитку.

— Пожалуйста, мистер Стэмфорд, номер двести двадцать четыре. Где ваша машина?

— Тут, за углом. — Я неопределенным жестом указал куда-то в дальнюю часть отеля.

— Хорошо. Если вы припаркуетесь возле лестницы с автоматами, продающими кока-колу и лед, то, поднявшись, поверните налево и налево же увидите номер двести двадцать четыре. Приятного дня!

Я мог бы описать внутренность номера еще до того, как отпер дверь: телевизор, две двуспальные кровати, парочка кресел и типичная одержимость американских отельных дизайнеров темным шпоном под дерево.

Мне хотелось поскорее отделаться от Келли, чтобы воспользоваться телефоном. Взяв пульт, я пробежался по каналам, надеясь найти «Никельодеон». [29] В конце концов я наткнулся на какие-то мультики.

— Я помню этот — хороший. Посмотрим?

Келли уселась на кровать и уставилась на меня. Судя по выражению ее лица, ей не очень-то нравилось, что ее оставляют вне игры, и я это понимал.

— Келли, — сказал я, — я оставлю тебя всего на пару минут, потому что мне надо позвонить. Вернусь и принесу что-нибудь попить. Чего тебе хочется? Колы? «Горной росы»? Или каких-нибудь сластей?

Реакции не последовало, и я продолжал:

— Я запру дверь, а ты, смотри, не откликайся, кто бы тебя ни позвал. Никому не отзывайся, договорились? Я сам отопру дверь ключом. Ты посиди тут, поразвлекайся, а я буду минут через пять, ладно?