Как бы то ни было, это подтверждало, что происходит нечто странное с некоторыми сотрудниками Управления по борьбе с наркотиками, включая начальника Кева. Может быть, они получали свою долю от действий ВИРА и Кев раскопал это?
Большой Аль снова с шумом втянул воздух:
— Блестящий подарок тебе достался, приятель. Так кого собираешься шантажировать?
— Шантажировать?
— Ники, у тебя тут главная фигура из Управления по борьбе с наркотиками, которая разговаривает с большими дядями из картеля, твои террористы и правительство Гибралтара, обеспечение правопорядка, да все, что хочешь. Только не пытайся убедить меня, что эти снимки сделаны не для шантажа. Будь реалистом. Если их не собираешься использовать ты, тот, кому они достанутся, уж точно это сделает.
Мы просмотрели все снимки еще раз. Келли больше никого не узнала.
Я спросил де Сабатино, можно ли как-то увеличить фотографии.
— Какой смысл? Похоже, ты всех знаешь.
Он был прав. Просто мне хотелось, чтобы Келли получше разглядела «папиного начальника».
Три минуты мы просто молчали, выжидая, пока на экране мелькают кадры.
— Что еще ты знаешь про Гибралтар? — спросил я.
— Немного. А что тебе еще нужно? — Он уже собирался закурить вторую сигару, Келли отмахивалась от дыма. — Здравый смысл подсказывает: если ты срубил деньжат, заводи дела с колумбийцами и гони товар в Европу. Каждый второй тупица делает так, а твои ирландские ребята что — исключение?
Большой Аль смотрел на меня так, словно тема, на которую мы напали, была очень низменной. И я вынужден был признать, что Кева и его семью вряд ли могли из-за этого убить.
Паузы стали затягиваться; Большой Аль попытался оживить беседу:
— Как бы там ни было, кто-то явно хочет кого-то слегка пошантажировать.
Я не был так уж в этом уверен. Может, это было своего рода страховкой ВИРА? Если начальник Кева или гибралтарцы решили выйти из игры, возможно, это было то, что позволило бы их удержать.
Я посмотрел на Келли:
— Можешь сделать нам одолжение? Сходи, купи несколько банок чего-нибудь попить.
Казалось, она была просто счастлива хоть ненадолго вырваться из этого облака дыма. Я прошел за ней к двери и отодвинул занавеску, чтобы видеть автоматы. На площадке никого не было; дверь в номер мальчишек была закрыта, но музыка все равно тяжело бухала сквозь тонкую стенку; не сомневаюсь, что внутри группа поддержки осуществляла свои рутинные функции. Я проследил, пока Келли не дошла до автоматов, потом присел на кровать. Большой Аль по-прежнему забавлялся с ноутбуком.
— Сначала убили Кева, — сказал я, указывая на экран. — Теперь мы видим, как его начальник путается с картелями. Резонно предположить, что мы имеем доказательство коррупции внутри УБН, включая переправку наркотиков ирландским террористам, которые ввозили их в Европу через Гибралтар. Только теперь похоже, что в конце восьмидесятых у них возникли кое-какие проблемы.
Честно сказать, Большой Аль не очень-то меня слушал. Мысль о подкупленном офицере УБН перенесла его в какой-то другой мир.
— Легко сказать! Хочешь прищучить этого мудака?
— Не знаю, что и делать.
— Прищучь его, Ники! Ненавижу копов! Ненавижу УБН! Ненавижу всех отморозков, которые сломали мне жизнь. Живи теперь, как какой-нибудь сраный отшельник. Да в гробу я видал эту федеральную программу защиты свидетелей!
Я испугался, что эмоции, накопившиеся за пять лет затворничества, выплеснутся наружу. Мне было некогда выслушивать все это.
— Фрэнки, мне нужна машина.
Он не слушал.
— Меня использовали, а потом просто вышвырнули на помойку…
— Мне нужна машина.
Большой Аль медленно спустился на землю.
— Ладно, само собой. Надолго?
— На пару дней, может, на три. И какие-то деньги.
— Когда?
— Сейчас.
Большой Аль был со странностями, невеселый отморозок, слишком мягкосердечный и глупый для этого мира, но мне было его жаль. Мое возвращение было, пожалуй, единственным светлым пятном в его жизни за многие годы. Дерьмово, наверное, жить без друзей, в постоянной тревоге, что тебя прихлопнут. Но такая жизнь будет суждена и мне, если я не доставлю этот материал Симмондсу.
Большой Аль позвонил по телефону из номера, чтобы взять напрокат машину. Автомобиль должны были доставить примерно через час, поэтому мы все втроем пошли к банкомату. Большой Аль снял тысячу двести долларов с разных счетов.
— Никогда не знаешь, в какой момент тебе срочно понадобится mucho dinero! [62] — ухмыльнулся он.
Может, в конечном счете он был не так уж и глуп.
Мы вернулись в номер и стали ждать машину. И я почувствовал, что он сейчас еще что-нибудь выкинет. Он определенно что-то замышлял в последние полчаса.
— Не хочешь сделать немного денег, Ники, настоящих денег?
Я проверял сумку: не забыл ли чего.
— Ты про что? Хочешь дать мне еще?
— Вроде.
Он подошел и встал рядом со мной, пока я застегивал молнию на сумке.
— На этих файлах есть номера счетов, на которые положена очень кругленькая сумма наркодолларов. Дай мне пару минут поработать с этими материалами, и я взломаю коды. Эту фигню я могу делать с закрытыми глазами. — Он по-дружески обнял меня. — Ник, пару минут на моем ноутбуке, и мы сможем серьезно разбогатеть. Что думаешь?
Он кивал с космической скоростью, не сводя с меня глаз.
Я дал ему немного попотеть.
— Откуда я знаю, что ты заплатишь мне мою половину? — Таким образом я хотел дать ему понять, сколько я хочу.
— Я могу перевести их куда захочешь. И не переживай: как только я их сниму, никто никогда не узнает, куда они делись.
Я натянуто улыбнулся. Что-что, а уж прятать деньги Фрэнк де Сабатино умел хорошо.
— Давай, Ники Два, что скажешь? — Он широко раскинул руки и смотрел на меня, как нашаливший ребенок.
Я дал ему время, которое он просил, и написал номер счета, на который мне можно было перевести причитающуюся сумму. Да пошли они все, Келли понадобятся деньги на школу и всякое такое, а я хотел получить вознаграждение за столько лет борьбы против этих людей. Все выглядело нормально, и, кстати, это был просто бизнес.
Большой Аль закончил. С лица его не сходило серьезное, деловое выражение.
— Куда теперь собираешься? — спросил он.
— Ничего тебе не скажу — сам догадайся. Люди, с которыми я вступал в контакт, теперь мертвы, и я не хочу, чтобы то же самое случилось с тобой.