Тот в два глотка осушил бокал, налил еще; резко выдохнул и… пошел в атаку – ладонь легла на стройную ножку.
Но Дженни поймала запястье и, вскинув тонкую бровь, прошептала:
– Не слишком ли быстро, мистер?
– Быстро?! А почему ему можно, – воинственно кивнул он на старого еврея, – а мне нельзя?
– Кому?!
– Этому… столетнему пижону!
Она провела пальчиками по его руке:
– Во-первых, не так уж много ему позволили. А во-вторых… как тебе объяснить?… Если женщина говорит "нет" – это вовсе не значит, что она не хочет. Настойчивый мужчина всегда своего добьется, верно?
Затем наклонилась к нему, прикоснулась губами к щеке и сказала:
– Мне нужно отлучиться. Я скоро вернусь…
– Понимаю: ты сейчас уйдешь вместе с ним! – отшатнулся он. От резкого движения на столе опрокинулась и погасла свечка.
– Глупый, – засмеялась Дженни. Притянув его к себе, поцеловала в пахнувшие вином губы и шепнула: – Я слишком много выпила и хочу пописать. Всего лишь пописать.
Тот упрямо мотнул головой.
– Ну, не вести же тебя в туалет!… – озадаченно молвила она.
– Я подожду снаружи.
– Хорошо – проводи меня.
Он тяжело поднялся из-за стола, покачнулся, пошел следом. Подружка тоже прилично набралась – с языка слетали интимные подробности, о которых трезвая женщина умолчит; походка сделалась развязной; короткая юбочка съехала набок…
Спустившись по короткой лесенке и пройдя краем танцпола, они скрылись в зеркальном коридоре с туалетными комнатами. Дженни подошла к дальней двери с изображением женского силуэта; взявшись за ручку, взглянула на провожатого:
– Я скоро.
Однако дверь за собой прикрыть не успела – Давид решительно шагнул следом.
– Твоя комната рядом, – напомнила она и впервые за этот вечер растерялась – парня уже ничто не могло остановить. Напористость не вязалась с недавней скромностью и способностью краснеть по любому поводу.
Он подтолкнул ее в одну из просторных кабинок, повернул ручку замка…
Оторопь длилась секунду. А когда тот приблизился, в голове уже созрел эскиз следующего витка экспромта: "Будь по-твоему. Сейчас я позволю тебе больше, чем запланировала. Возможно, такая спешка даже к лучшему. Давай, мальчик – не стесняйся!"
И он не стеснялся. Теперь настала его очередь – младое самолюбие пять минут назад получило звонкую оплеуху и негодовало, требуя сатисфакции.
Арбатова прижалась спиной к перегородке, запрокинула лицо…
Точно сорвавшись с цепи, он жадно припал к раскрывшимся навстречу губам, лихорадочно шарил по ладному телу. Скоро по полу поскакала оторванная от кофточки пуговка, а три других она поспешила расстегнуть сама – не ехать же потом в машине в растерзанном виде!
– А более приличного места ты найти не мог?… – задыхалась Дженни, но вездесущих рук не останавливала. – Экий же ты торопливый, дурачок…
Распахнув блузку, он мял упругие груди и мусолил губами набухшие соски; потом переключился на юбку, однако отыскать застежку с короткой молнией на боку в суматохе не вышло. Пришлось девушке снимать ее самой. И тут же проворная ладонь нырнула под кружевное нижнее белье…
Она молча сносила прикосновения и думала об одном: как сохранить мужское желание со страстью, но заполучить отсрочку для финального действа?… Если все произойдет сейчас – избалованный и отнюдь не обделенный женским вниманием красавчик утеряет всякий интерес. И расстанутся они здесь же – в ночном клубе. А это никак не вяжется с планами.
Пальцы настырно протискивались меж плотно сжатых бедер.
– До чего же мне нравятся выбритые лобки… – мычал юнец. И внезапно потребовал: – Дженни, пусти же, наконец! Расслабься!…
– Погоди. Куда ты так спешишь?… – начала она покорно стягивать трусики, да не успела – нетерпеливый партнер неловким движением порвал нежные кружева.
Оставшись в распахнутой кофточке, чулках и туфлях, Арбатова рассмеялась "несчастью", картинно бросила останки белья в мусорную корзину и, удовлетворяя прихоть новоиспеченного знакомца, расставила пошире ноги: "Вперед, юноша – наслаждайся! Ты же этого желал?…"
Однако расчет оказался неверен: покорность ошибочно сошла за готовность к финалу – Давид спешно расстегивал брюки. Нужно было что-то предпринимать для завершения промежуточного этапа задумки…
"Нет-нет! Так не пойдет! Вот тебе еще один бонус. Ступай, познакомься поближе с моими прелестями – не со всяким я так добра и сговорчива. Но только прошу: не торопись!" И, приподняв правую ножку, устроила каблук на унитазе; легонько подтолкнула парня вниз. Тот присел, поцеловал гладкий живот и пару минут с любопытством рассматривал и ощупывал самые сокровенные местечки ее тела…
И все же когда-то игра должна была закончиться взрывом желания. Мальчишка поднялся, развернул девицу лицом к стене и заставил нагнуться.
– Нет, Давид. Нет! – вновь поворачиваясь к нему, твердо сказала она. – Я и так веду себя слишком вольно – мы и знакомы-то всего несколько часов.
– Ты с ума сошла?!
– Успокойся, прошу тебя. В этих кошмарных условиях я могу позволить целовать себя, рассматривать, щупать… Сколько угодно! Если не насытился – пожалуйста, продолжай – от меня не убудет! Но трахаться в обнимку с унитазом я не хочу. Понимаешь?! Не-хо-чу!!
– Да какая разница, где и как?!
– Нет, милый, разница существует! И она огромна.
Неизвестно, удалось бы погасить бушующую страсть, да опять помог случай – в туалетную комнату кто-то зашел и заперся в соседней кабинке. Молодой человек внезапно сник, надулся; поднял спущенные брюки…
Такой поворот событий насторожил: обидится, уйдет; и ищи потом ветра в поле! Арбатова припала к его губам; потихоньку проникая ладонью в наспех натянутые трусы, нащупала возбужденное "достоинство"…
Потом еле слышно зашептала:
– Я позволю тебе все. Только не здесь.
– Что значит, "все"?
– Ты получишь массу удовольствий – гораздо больше, чем рассчитывал получить в этой кабинке!
– Я знаю, ты это говоришь, чтобы отделаться от меня. И уехать со стариком…
Но Дженни внезапно прикрыла его рот ладошкой, дабы не испугать покидающую соседнюю кабинку дамочку; опустилась на корточки, стащила до колен брюки. Юнец глубоко вздохнул… запрокинул голову, напрягся и сдавленно замычал…
– Теперь ты понимаешь, что старик мне не интересен? – поднялась она и снова его поцеловала. – Поверь, я тоже сгораю от желания заняться с тобой любовью.
– Правда? – наивно прозвучал тихий вопрос.
– Даю честное слово! Но сейчас меня одолевает еще одно желание, – прыснула она приглушенным смехом и встала над фаянсовым горшком…