— Минут этак…
Но с ориентацией во времени у нее тоже было не все в порядке.
Хмурые парни разом повернули головы в разные стороны, всматриваясь в сумерки белой ночи. Подполковник на всякий случай медленно пригнулся, мысленно проклиная и затеянный бездомным юбиляром праздник, и всю эту свалку с ее разборками, казнями, трупами и прочими антисоциальными формами бытия.
— Как зовут вашего шефа? — зловеще поинтересовался старший палач.
— Так это… Георгий Палыч…
— А фамилия?
— Извольский, — тут же подсказал кто-то, не до конца пропивший память.
— Адрес?
Вот с этим уже было сложнее. Жорж никого из здешнего «бомонда» к себе домой не приглашал и ни адреса, ни района проживания в редких разговорах «по душам» не упоминал. Аудитория немытых и нечесаных напряженно молчала…
Нашелся опять-таки рыжий, на ходу придумав спасительный вариант:
— Отдела кадров-то у нас нету, да вроде обмолвился он однажды, будто обитает где-то на Литейном…
— Ладно, — уразумел бесперспективность дальнейшего допроса главарь. Сунув пистолет за пояс и направляясь прочь с вонючего пристанища этого сброда, предупредил: — Не забывайте: кто мало говорит, тот долго живет…
В Рязани курсант Умаджиев штудировал учебники тактики и готовился командовать десантными подразделениями численностью вплоть до батальона. Учился неплохо, быстро и легко постигая материал от простейших азов до самых филигранных нюансов.
Вооруженный конфликт в Чечне разгорался с полной силой, однако юный выпускник легендарного училища, оставаясь мусульманином, не собирался воевать с собственным народом. Не планировал он также, едва примерив новенькую лейтенантскую форму, увольняться из Вооруженных сил — молодое тщеславие требовало продолжения службы, дальнейшего карьерного роста. Но… В первом же офицерском отпуске ему случайно, а может быть и нет, повстречался в родном Шатое Шамиль Татаев — дальний родственник по отцу, уже тогда заработавший громкую славу дерзкого и удачливого полевого командира.
— Ты получил прекрасную профессиональную подготовку — умеешь командовать взводом, ротой, батальоном… Не так ли? — вкрадчиво говорил тогда Шамиль, прогуливаясь с родственником по берегу Аргуна.
Это действительно было так, и Арсен настороженно кивал…
— Тогда в чем же дело, мой мальчик? Считай, что ты уже полевой командир — амир. А о дальнейшем карьерном росте не беспокойся — я все улажу, тебе ведь известно, насколько я близок к высшему руководству Ичкерии.
Слухи о высоком положении Татаева, равно как и о его связях давно облетели и весь их род, и Шатой, и немалый район в целом…
— А деньги, Арсен?.. Возможно ли назвать достойным жалование офицеров Российской армии?! — продолжал гнуть свою линию родственник. — Сумму наш амир получает приблизительно такую же, но только в долларах…
Однако самым действенным оказался другой его довод:
— Я отлично знаю, что ты никогда не станешь воевать против собственного народа, но пойми: ты, как грамотный профессионал, как отличный воин, как мусульманин, в конце концов, нужен здесь — в армии Ичкерии…
И прибыв в боевую часть, где Умаджиеву надлежало проходить дальнейшую службу, он без раздумий подал рапорт об увольнении в запас…
Его нынешний отряд скорее походил на отделение, не дотягивая по численности даже до взвода — завлекать в горы свежее пополнение с каждым годом становилось все сложнее и сложнее. Но и с этим малочисленным подразделением Арсену — осторожному и осмотрительному амиру, всякий раз удавалось победно заканчивать лихие, неожиданные и разящие наскоки на федералов…
Порученный ему блокпост на хорошо охраняемой трассе «Кавказ» находился на отшибе — поблизости ни городов, ни сел, ни прочих признаков цивилизации. Сигналом к атаке послужил взрыв основания ближайшей к посту придорожной бетонной опоры. Рухнув прямо на проезжую часть, массивный столб оборвал линию электропередачи, лишив небольшой гарнизон русских и освещения, и связи. Остальное было сделано в считанные мгновения — три пары воинов Аллаха закидали с разных направлений укрепленный периметр гранатами, три снайпера послали по десятку пуль в тех, кто с криками выбегал или выползал наружу, а остальные бойцы Умаджиева спокойно и беспрепятственно подбирались к прямоугольным бетонным блокам для окончательного захвата объекта.
Отряд Арсена понес минимальные потери — одного воина случайно зацепило осколком в нижнюю конечность, видимо, своей же собственной гранаты Ф-1, которую по строгим наставлениям надлежало бросать из укрытия. Но какие могут быть укрытия в стремительном наступлении?! Да и самого амира угораздило попасть под выстрел насмерть перепуганного федерала, палившего куда попало — пуля прошила мягкие ткани плеча и теперь тугая повязка едва сдерживала обильное кровотечение. Но разве могло это омрачить радость от безусловного успеха?!
Когда люди Умаджиева добили последнего русского, взоры воинов обратились на небольшую автомобильную стоянку, устроенную по соседству с укреплениями. Новенькие «Жигули» горели, вот-вот готовые взорваться, а далее стояли два почти не пострадавших автомобиля…
Тридцатилетний полевой командир восседал на переднем сиденье захваченной милицейской «Нивы», а за легковым вездеходом в сторону чечено-ингушской границы двигался бортовой КамАЗ. В кузове тряслись и смеялись довольные бойцы, у ног которых в изрядном количестве тряслись на ухабах трофеи: оружие, боеприпасы, продукты питания… На ворохе армейского полевого обмундирования лежал раненный в ногу боец…
Ингуши, принимавшие участие в акции чеченских бандитов, без лишнего шума разбрелись по родным селам. Чеченцы же, коим предстояло возвратиться в далекие горные базы, покидали поверженную Ингушетию с песнями, бравадой и откровенными насмешками в адрес спецслужб и федеральных войск «могучего» соседа — России. По ходу неспешного, вальяжного отхода они расстреливали пленных, глумились над раненными и изощренно добивали их…
Да, везение сопутствовало им в этой вылазке — спецслужбы и армейские подразделения, дислоцированные в Ингушетии, оказались абсолютно неготовыми к тщательно спланированной и организованной операции Вооруженных сил Ичкерии. Конечно, и местные ингуши здорово помогли, но основная — первая скрипка была, безусловно, их — чеченская…
Два автомобиля медленно ехали по краю округлого поля, освещая фарами неровную грунтовку в предрассветном, темно-синем мраке.
— Останови, — приказал сидевшему за рулем «Нивы» боевику Арсен.
Взгляд его только что наткнулся на мерцавшие огоньки какого-то затухшего пожарища метрах в ста левее их пути. Обе машины встали. Он вышел из салона, неторопливо прошелся по непаханому, заросшему травой полю. В безобразном нагромождении искореженного, обгоревшего металла угадывались останки вертолета. Обойдя вокруг последнее пристанище винтокрылой машины, чеченец собирался было вернуться к товарищам, да почудилось, будто где-то поблизости раздался слабый человеческий стон…