– Да ладно вам проявлять квасной патриотизм, НИИ нет, он умер, сотрудников на биржу отправили, очень жалею, что вы тогда меня остановили и не дали милицию вызвать!
Она повернулась ко мне:
– Вот послушайте, что про Жорку расскажу, ни дна ему ни покрышки!
– Может, человек торопится, – попробовала остановить Лену Софья Львовна.
– Нет-нет, – быстро сказала я, – я совершенно свободна, отпуск у меня до середины мая, дел никаких.
Лена стала рассказывать, не обращая внимания на недовольные взгляды Софьи Львовны.
Осенью прошлого года у них начались в отделе кражи. Сперва у одной из сотрудниц пропал конверт с зарплатой, который та неосторожно оставила лежать без присмотра. Впрочем, ранее в архиве ничего не исчезало, люди сидели здесь по двадцать-тридцать лет и полностью доверяли друг другу. Поэтому все решили, что конверт случайно вместе с кипой старых газет выбросили вон. Но через три дня у Софьи Львовны исчезло кольцо. Дама, настоящая патриотка архива, можно сказать, его живая история, обожала драгоценности и унизывала пальцы тяжелыми перстнями. Но в середине рабочего дня она уставала, начинала снимать каменья, складируя их около перекидного календаря. Вечером Софья Львовна «украшалась» вновь и шла домой. И у нее испарилось самое дорогое кольцо с сапфиром и бриллиантовой россыпью, подарок покойной свекрови. Среди сотрудников начался шепоток, и кое-кто начал косо поглядывать на Лену. Девушку совсем недавно приняли сюда на работу, и до ее появления никаких ЧП не происходило.
Прошла неделя, и случилась еще одна пропажа. Роман Сергеевич, начальник архива, пошел в туалет, а часы оставил в своем кабинете. Это были дорогие часы, и они пропали. Их приобрели сотрудники любимому начальнику на пятидесятилетие – самый настоящий «Лонжин». Не электронная подделка, а механический агрегат изумительного качества. Роман Сергеевич и месяца не успел порадоваться на подарок, как тот «убежал». Тут уже почти все были уверены: воровка – Лена. Ей положили на стол записку: «Лучше увольняйся, иначе обратимся в милицию». Девушка долго плакала, поняв наконец, в чем ее обвиняют и отчего большинство сотрудников при взгляде на нее корчат кислые мины.
Кульминация наступила в конце декабря. Перед Новым годом выдали довольно большое количество денег: зарплату, премиальные, какие-то еще суммы. В итоге получилось много. Люди побежали обедать в столовую, в основное здание, а когда вернулись, сразу четверо не нашли своих денег. Несмотря на то, что в архиве начали происходить кражи, сотрудники по-прежнему вели себя беспечно, разбрасывая повсюду кошельки и ценности. Впрочем, их не стоит осуждать. Слишком долго в этом богоугодном месте царили тишь да гладь.
Не успела Лена войти в кабинет, как на нее накинулись разъяренные коллеги, забывшие об интеллигентности. Софья Львовна пыталась воззвать к разуму негодующих людей:
– Погодите, она же ходила с нами есть!
Но слабый голосок пожилой дамы утонул в хоре выкриков:
– Дрянь!
– Убирайся отсюда!
– Воровка!
– Сволочь!
– Негодяйка!
– Сейчас милицию вызовем!
Лена закричала в ответ:
– Я ничего не брала!
Повисла тишина.
– Здоровьем клянусь, – пробормотала девушка, – не трогала я ваши деньги!
– Знаете что, – спокойно сказала Софья Львовна, – не надо звать сюда представителей власти. На архив ляжет пятно, надо дорожить репутацией. Лучше пусть все вывернут карманы и выложат содержимое сумок, портфелей и письменных столов наружу.
Сотрудники молча смотрели на Софью Львовну.
– Смотрите, – сказала женщина и сняла с себя пиджак, – в блузке и юбке карманов нет, в жакете ключи, в сумке и столе ничего, а теперь ваша очередь.
Через десять минут все были обысканы. В этот миг в комнате не было Радько, он еще не пришел с обеда. Решительным шагом Лена подошла к его рабочему месту, вытряхнула ящики, и в последнем, под бумагой, постеленной на дно, обнаружились купюры.
Народ ахнул. Никто и предположить не мог, что Георгий Андреевич, кандидат наук, проработавший в архиве почти десять лет, окажется вором.
Дело замяли. Раскипятившаяся Лена топала ногами и требовала немедленно вызвать милицию, оформить протокол и отправить негодяя в тюрьму. Но Софья Львовна увела ее в кабинет к начальнику, Роман Сергеевич мигом достал коньяк и начал отпаивать плачущую девушку, приговаривая:
– Леночка, ладно тебе, извини нас. А в милицию сообщать не будем, поднимется шум, потом на всех совещаниях начнут в нос тыкать, что мы в коллективе вора завели, позор, да и только. Мы сами с ним расправимся.
Жорке было велено увольняться, тихо, по собственному желанию. Радько, правда, сначала возмущался, кричал:
– Мне подсунули деньги, я ничего не брал!
Но ему, естественно, никто не поверил. Жора не сдавался и заявил:
– Не буду увольняться! Я ни в чем не виноват.
Тогда коллеги объявили мужику настоящий бойкот. К нему никто не обращался, ему не выдавали документы, а стол выкинули в коридор. Больше трех дней бойкота Жора не вынес и ушел.
– Вот какой гад, – завершила рассказ Лена, – прямо гнида! Поэтому меня совершенно не удивляет, что он сбежал, не желая платить вам за причиненный ущерб.
– Куда же он устроился? – спросила я.
Лена покачала головой.
– Знаете, здесь работала Галя Щербакова, вот она непременно в курсе.
– Почему?
– Трахались они с Жориком!
– Лена, – подскочила Софья Львовна.
– А что? – хмыкнула девушка. – Все, кроме вас, в курсе были, они совершенно не стеснялись, иногда в углу между туалетами обжимались, сколько раз сама видела. Сейчас попробую вам ее координаты добыть.
И она вышла за дверь.
Мы с Софьей Львовной остались одни. Дама осторожно сказала:
– Знаете, я не слишком верю в то, что Георгий Андреевич вор.
– Но Лена ведь рассказала…