– Зачем пришел? – я продолжала злиться. – Поздно уже, ночь почти на дворе.
– Так Светка обещалась из старого пиджака мне жилетку сварганить, – пояснил папенька.
Еще один любитель обновок! Скоро тут будет филиал Дома моделей. Вячеслав Зайцев от зависти все локти себе искусает! Не успела я обозлиться окончательно, как раздался резкий, требовательный звонок. Никитка вновь зарыдал. Вне себя я сунула папеньке ручку от коляски и понеслась к входной двери. Интересно, кому еще Светка пообещала новое платье или брюки?
На пороге стояла совершенно незнакомая худенькая женщина с робким, каким– то кроличьим лицом.
– Уж простите, Христа ради, – завела она, – но я прямо с поезда, документы у меня украли…
Ну вот, теперь попрошайки являются на дом. Пошарив в кармане куртки, висевшей на вешалке, я протянула нищенке горсть мелочи:
– Возьми.
Та вспыхнула огнем:
– Нет, спасибо, я не побираться пришла. Мне нужен Ленинид.
– Кто? – удивилась я, окидывая взглядом бесцветную бабенку, у ног которой устроился жуткий, ободранный чемодан, больше похожий на посылочный ящик, чем на саквояж.
– Ленинид Иванович Тараканов тут? – робко повторила тетка. – Уж извините, коли что не так, мне по справке его адрес дали, только там заявили, будто Ленинид к дочери ушел, и рассказали, как к вам добраться. Простите, коли помешала… А вы случайно не Виола?
– Случайно да, – ответила я.
Женщина закрыла глаза и, рухнув на стул у входа, зарыдала в голос:
– Доченька моя, родименькая, прости свою мать неразумную, сиротой тебя оставила, разлучили нас злые люди…
– Вы чего? – попятилась я. – Вы кто?
– Мама твоя, Светлана Алексеевна Коломийцева, – перестала всхлипывать баба, – всю жизнь тебя искала, еле-еле нашла, доченька, кровинушка, солнышко ясное!
Забыв, что в доме спит младенец, я заорала:
– Ленинид, поди сюда!
Тут же понесся сердитый плач Никиты. Папенька выскочил в прихожую и забормотал:
– Чего визжишь, словно потерпевшая? Только-только криксу утряс! Теперь по новой здорово! Ну неужели…
– Это кто? – прервала я его стоны и ткнула пальцем в Свету-2. – Отвечай, на милость!
– Баба, – сообщил папенька, вытаращив маленькие глазки.
– Вижу, что не мужчина. Кем она тебе приходится?
– Так никем, впервые вижу.
– Что же ты, Ленинид, жену не признаешь? – всхлипнула гостья. – Хотя, понятное дело, больше тридцати годков не видались! Значит, сильно я изменилась!
– Ка-ка-какую жену, – попятился папенька, – вы, гражданка, того, ошибаетесь, наверное. Хотя личность мне ваша вроде теперь и кажется знакомой. Вот только вспомнить не могу, где мы с вами встречались?
– В постели, – усмехнулась Света-2, – на подушке, ну погляди повнимательней, я твоя первая жена, мать Виолы, Светлана Алексеевна Коломийцева.
Ленинид уставился на тетку, потом крякнул.
– Ну, – налетела я на него, – как такое понимать? Света, поди сюда!
Естественно, Никитка тут же заорал, но я побежала, схватила ручку коляски и так яростно затрясла ее, что бедный мальчик мигом замолчал.
– Что случилось? – раздалось из гостиной.
– Давай сюда скорей! – вывозя коляску в прихожую, заорала я.
Из гостиной вышли Света, Наташа, Леля и Кристя.
– Вот, – недовольно протянула Юркина жена, – всем замечания без конца делаешь, а сама орешь!
Но мне было не до нее.
– Ну-ка, Ленинид, отвечай, кто из них твоя первая жена, эта или та?
Глаза папеньки заметались между женщинами. Надо сказать, что обе они были похожи: маленькие, тощеватые, с острыми носиками, мелкими глазками и волосами, выкрашенными хной. Совпадал примерно и возраст, что-то вокруг пятидесяти пяти.
Бедный Ленинид находился в явной растерянности. Сначала он покосился на Свету-1, потом уставился на Свету-2. Обе тетки какое-то время тоже неотрывно смотрели друг на друга, затем хором воскликнули:
– Ты как сюда попала?
– Так вы знакомы?! – возмутилась я.
– Ага, – вновь в унисон ответили бабы, – это обманщица!
– Кто? – переспросила я.
– Обманщица, – прозвучало вновь дуэтом.
– Хватит идиотничать, кто из вас Светлана Коломийцева?
– Я, – ответил хор из двух голосов.
– А обманщица?
– Она, – прозвучало без запинки разом от двух теток.
Я почувствовала легкое головокружение и уцепилась за вешалку.
– В чем дело? – протянула Наташка. – Не врублюсь никак.
– Эти дамы утверждают, – пояснила я, – что они мои маменьки и жены Ленинида.
Папенька мигом закрыл голову руками. Вполне понятная предосторожность. Наташка страшна в гневе и может опустить мужу на черепушку что ни попадя: стул, ботинок или вон ту невесть откуда взявшуюся в нашей прихожей палку.
Но Наташка неожиданно вполне миролюбиво сказала:
– Интересное кино! Ну-ка, Ленинидка, признавайся! Может, ты с обеими шуры-муры крутил, а?
Папенька посерел и забубнил:
– Ну так… по молодости… бывало порой, что ж, всех и упомнить, однако.
– Не пори чушь, – оборвала его я, – они называются одним именем, и каждая утверждает, что является моей маменькой. Вполне вероятно, что ты гулял с обеими, но родить меня могла только одна: интересно, которая?
– Я! – выкрикнули Светы.
– Ну-ка, – сурово приказала Лелька, – осмотри их как следует и вспомни, кто твоя первая жена?
Ленинид забубнил:
– Ну, ежели так уж напрячься… Светка, вообще, беленькая была, а эти рыжие.
– Ты когда ее в последний раз видел? – налетела на мужа Наташка.
Ленинид почесал макушку:
– В 65-м, похоже, больше не встречал.