Проверить невозможно. И потом, с чего бы даме столь бурно выкладывать мне всю правду про Жору? Ох, что-то тут не так.
Я заметалась по кухне. Кстати, когда я говорила с ней по телефону, меня резанула какая-то фраза, вот не помню какая! Ох, и хитра лиса! Но она совершила одну ошибку! Номер мобильника! По нему очень легко можно вычислить владельца!
Утром на подушке обнаружились шоколадка «Слава», моя любимая, и записка:
«Извини, Вилка, сам не знаю, что на меня вчера нашло. Очень тебя люблю, вернусь с работы, и поболтаем. Твой престарелый кабанчик». Внизу была нарисована косорыленькая свинюшка с большим пятачком. Олег далеко не Репин. Я рассмеялась. Чувствуя свою вину, супруг не поленился перед работой сбегать в булочную и купить шоколад. А чтобы совсем подольститься, даже написал в конце свое дурацкое прозвище. Обычно он сердится, когда я дразню его престарелым кабанчиком, а сегодня сам решил так назваться.
Я развернула шоколадку и, недолго думая, слопала половину. Нет, все-таки у меня хороший муж, но правды про Лазаренко я ему не расскажу. Это будет маленькая месть за «погремушку». Доведу сама начатое до конца и только потом объясню Олегу, в чем дело. Естественно, он обозлится и закричит:
– Почему мне не сообщила!
И вот тут я невинно заморгаю глазами и заявлю:
– Не хотела выглядеть погремушкой!
Посмотрим тогда на реакцию Куприна!
Я понеслась в ванную. Времени сидеть на одном месте больше нет, надо действовать. Мы с Олегом наперегонки летим к финишу, только он бежит в команде, а я в гордом одиночестве. Ну, кто кого? Вторую половину шоколадки я доела в лифте. Во рту поселился приторно-сладкий вкус, но в глубине души плескалась горечь. Погремушка! Да всех производственных мощностей фабрики «Красный Октябрь» не хватит, чтобы забыть мою обиду. Погремушка! Успокоюсь я только тогда, когда утру Олегу нос!
В свою редакцию я влетела, уронив сумочку.
– О, – воскликнул Сережка Петерсов, сидевший у компьютера, – какие люди! Дорогие гости, золотые перья, очеркисты и новеллисты. Извините, пожалуйста, не могу встать и поклониться в пояс. К сожалению, господин главный редактор, который для тебя просто Сеня, велел срочно добавить в очередной номер мелочовку. И вот теперь я занимаюсь высокоинтеллектуальным трудом, кропаю колонку под названием «В три строчки». Сама понимаешь, опус пойдет без подписи, да и заплатят за него по копейке за строку. Вот так и живу: ни денег, ни славы, а на работу нужно являться каждый день к девяти! Ну а ты, конечно, с очередным полосным шедевром? Можно мне остаться в кабинете? Не помешаю ли гордости журналистики своим кашлем, который мучает меня из-за того, что вынужден курить дешевые сигареты? Да, мы рабочие лошади, а не элитные арабские скакуны…
Я взяла с его стола круглую коробочку, вытряхнула оттуда скрепки и поднесла пустую емкость к Сережкиному рту.
– Сделай милость, поговори еще.
– Зачем? – насторожился Петерсов.
– Олега радикулит разбил, а змеиный яд очень дорог, ты сейчас сюда слюной набрызгаешь, лучше финалгона ему поможет!
Сережка рассмеялся. Он, в принципе, не противный парень и отличный криминальный репортер, только случаются у него припадки занудства. С другой стороны, у кого их не бывает?
– Все тебе хиханьки да хаханьки, – забубнил коллега.
– Где у нас справочник?
– Какой?
– Ну тот, с номерами телефонных компаний.
– Зачем тебе?
– Хочу уточнить имя владельца мобильника.
Сережка хмыкнул.
– Ну ты даешь! Никто не скажет!
– Почему?
Петерсов оторвался от полосы и потер глаза.
– Скупердяи чертовы, не могли еще меньшим шрифтом текст набрать, глаза к носу съехали! Почему, почему… По кочану, не положено. Нарушение должностной инструкции. Служащим «Билайн» и «МТС» строго-настрого велено хранить конфиденциальность. Запросто уволят, если они начнут сведения о клиентах направо и налево раздавать.
– А если речь идет о преступлении?
– Милиция пошлет запрос на бланке, с печатью.
– Что же мне делать? – спросила я и села за стол у окна. – Вот уж не думала, что это проблема. Зачем людям скрывать, кто владелец? Помнишь, в нашем детстве во всех почтовых отделениях лежали толстые «Справочники абонентов МТС», а «09», если назвать фамилию, имя, отчество и год рождения того, на кого зарегистрирован телефон, мигом называла номер.
Сережка закурил и, выпуская струю серо-голубого дыма, заявил:
– Еще вспомни, как мы тимуровцами были и переводили через дорогу бедных больных бабушек. Кстати, и в достославные времена, о которых ты вспоминаешь, существовали «закрытые» номера. Узнать координаты любимого актера, писателя или высокопоставленного партийного деятеля было невозможно.
– Да-а, – протянула я, – серьезное препятствие, и что теперь делать, ума не приложу!
Сережка раздавил окурок в блюдечке, заменявшем ему пепельницу.
– Эх, правильно мама говорит, вьют из меня бабы веревки. Никогда не могу отказать прекрасной даме. Прямо издергался весь! Стоит только им намекнуть, сразу на помощь кидаюсь!
– Ты это к чему?
– Ступай, купи бутылочку водочки, колбаски, хлеба и прихвати банку маринованных огурчиков.
– С какой стати!
– За работу положен гонорар. Пока до метро сбегаешь, я тебе все о владельце узнаю, давай топай!
Не теряя времени, я вышла за дверь. Иногда люди говорят: «Пьет, как сапожник». Не знаю, как относятся к горячительным напиткам представители обувной промышленности. Я бы употребила иное сравнение: закладывает за воротник, словно журналист. Оказавшись среди пишущей братии, я была поражена тому, какие алконавты эти люди, занимающиеся умственным трудом.