– Ага, значит, и вам повезло!
– Да, только не в том, о чем ты подумал, а в другом: она хорошо изъясняется по-английски и весьма разговорчива.
– Вы ее аккуратненько допросили?
– Именно. Угостил шампанским, разговорил и кое-что выяснил.
Это наш старик умеет – сказывается опыт оперативной работы.
– И что же интересного она сообщила?
– Ты оказался прав насчет «акул бизнеса». Стоило спросить девчонку, нравится ли ей профессия горничной, как она тут же пожаловалась на то, что пашет за двоих, а получает лишь небольшую надбавку за увеличенный объем работы…
Занятно, но непонятно. Ладно, слушаем дальше и не перебиваем.
– …Я осторожно поинтересовался, с чем связана повышенная нагрузка, и получил неожиданный ответ, – продолжает Горчаков, поворачивая к следующему трапу. – Оказывается, около месяца назад хозяева круизной компании вывели из штата обслуживающего персонала около тридцати процентов горничных, уборщиков и официантов.
– Хотите сказать, что часть четырехместных кают пустует?
– Именно! – громко восклицает генерал, за что награждается моим укоризненным взглядом.
– Сергей Сергеевич, с вами только по вражеским тылам шастать!
– Да-да, виноват.
Мы продолжаем спускаться по трапу, а мой пожилой напарник шепотом заканчивает повествование:
– Девочка-итальянка, сама того не подозревая, озвучила важнейшую вещь: оставшуюся в штате обслугу уплотнили, заставив переселиться в одно крыло, а освободившиеся каюты заперли и опечатали.
– Полагаете, старика спрятали в одной из них?
– Именно! – приглушенно повторяет Горчаков любимое словцо.
– Надеюсь, ваша версия окажется верной…
Вот и нужная палуба. Мы останавливаемся у нижней ступеньки трапа, чтобы перевести дух, осмотреться и уточнить по схеме цель опасного похода.
Выглянув из-за угла, изучаю пространство двухсотметрового коридора.
Здесь не витают вкусные ароматы гастрономических и питейных заведений, не слышна музыка. Здесь тишина, покой и приглушенный свет. Сам коридор пуст, слева и справа сплошные проемы одинаковых дверей, через равные промежутки над перилами поручней висят огнетушители.
Сергей Сергеевич теребит мое плечо и показывает дальнее крыло коридора.
– Нам сюда.
Весь последующий путь мы проделываем с предельной осторожностью. Я крадусь первым, генерал копирует мою мягкую походку, замыкает шествие Георгий, периодически поглядывающий назад…
Под конец перехода в голове невольно зарождается сомнение: возможно ли незаметно протащить старика по такому протяженному коридору? Однако, дойдя до носового трапа и нырнув в левый аппендикс, сам же опровергаю сомнение: если получилось у нас, почему не могло получиться у злоумышленника?..
В аппендиксе мы меняемся ролями: впереди идет Горчаков, мы крутим головами и прислушиваемся.
Нацепив очки и выудив из кармана увеличительное стекло, старый сыщик внимательно изучает каждую дверь пустующего блока: осматривает пороги, проемы, дверные полотна, белые бумажные полоски с красными печатями и одинаковые ручки замков в форме бронзовых шариков. На этой палубе каюты закрываются обычным образом – без применения электронных считывателей магнитных карт.
Медленно двигаемся вдоль левой стены.
– Ничего, – распрямляется Горчаков, едва не упершись темечком в тупик.
Обратно ползем с той же скоростью, только вдоль противоположной стенки. Примерно на середине пути шеф останавливается, встает на четыре точки и с минуту что-то рассматривает на декоративном пластике, коим отделан коридор.
– Нет, показалось, – разочарованно разводит он руками.
Покончив с левым аппендиксом, переключаемся на правый. На его потолке горят всего две лампы, а на полу валяется мусор.
– Вот вам и круизный лайнер класса «стандарт», – пнув окурок, ворчу я.
– Ничего-то ты не понимаешь, – оживляется шеф. – Мусор, Женя – большая удача для следователя. Ты, кстати, постой в сторонке и не пинай улики.
Вернувшись поближе к основному коридору, «стою на шухере», а заодно наблюдаю за сыщиком. Кажется, он опять что-то учуял: склонившись к одной из дверей, осматривает сквозь линзу ее поверхность. Потом оборачивается и машет: подойдите.
– Что у вас? – присаживаемся рядом.
– Поглядите-ка сами, – показывает он на застывшую каплю крови у плинтуса. – А вот еще…
Дверной проем обрамляет пластиковый наличник. Напротив замка видны царапины и вмятины, оставленные прочным металлическим инструментом. Но главное свидетельство взлома генерал демонстрирует молча. Осторожно подцепив ногтями уголок полоски с печатями, он тянет его на себя и… легко отклеивает один край бумажной «пломбы».
«Как вам это?» – спрашивает его выразительный взгляд.
– Да, похоже, пытались вскрывать.
– Не «похоже» и не «пытались», а вскрывали! – вполголоса торжествует Сергей Сергеевич. – Видите, на порожке остался отпечаток подошвы?
– Да.
– Причем отпечаток средней части стопы, значит, человек наступил на порог при открытой двери. В коридоре давненько не убирались, и сверху видны похожие следы. – Он прикладывает ухо к двери, стучит и прислушивается…
Внутри такая же тишина, как и снаружи.
– Попробуем открыть? – вытаскиваю из-под футболки нож.
– Ты в своем уме, Евгений?! – вскидывает брови Горчаков. – Что мы будем делать со стариком или с его телом? И что мы скажем судовому начальству и полиции? Нет уж, увольте от такой самодеятельности.
– Зачем же вы все это затеяли?
– Как зачем? Мы нашли, где спрятан Сальвадор, а дальнейшие решения должен принимать капитан.
«Так уж и нашли, – ворчу про себя. – Сейчас вскроют каюту, а там последствия вчерашней пьянки. На мой взгляд, обслуга сделала из доступной пустующей каюты тусовочную площадку и время от времени отрывается. Ведь опечатанные каюты командный состав не проверит…»
Признаюсь, я все-таки не верил в правильность расчетов Горчакова. Нет, не потому что сомневался в его опыте, профессионализме, интуиции и аналитических способностях. Просто до сегодняшнего дня мне не приходилось присутствовать при проведении оперативно-следственных мероприятий и быть свидетелем того, как умозаключения превращаются в реальные факты.
Внезапно от раздумий отвлекают шаги в коридоре. Мы переглядываемся: что делать?
В нашу сторону идут несколько человек. Напряжение растет с каждой секундой…