– Сволочь! – не смог сдержаться я.

– Тот еще изверг, – согласился генерал. – Примерно к концу третьего часа один из наших соотечественников слабым голосом повторил просьбу закончить мучения. Его товарищ ответил, что не ждет пощады «от фашистской собаки». Оба пожали друг другу руки и попрощались. Слова русских офицеров были дословно переведены Рашеру молодым поляком. Тот выхватил пистолет и пригрозил санитарам расстрелом. Опыт продолжался не менее пяти часов, прежде чем оба русских погибли.

С минуту мы молчали – каждый по-своему переживал давнюю историю.

Вздохнув, я решился нарушить тишину:

– Надеюсь, этого гада шлепнули по решению военного трибунала?

– Представь, нет. По официальной версии, Зигмунд Рашер сильно проштрафился перед Генрихом Гиммлером, после чего был брошен в концлагерь, где и погиб за несколько дней до окончания войны. Однако у нас имеются основания не верить в его гибель.

– Почему?

– Потому что по заказу Гиммлера этот страшный человек занимался в медицинской лаборатории Дахау еще одной чрезвычайно важной работой: проводил сверхсекретные эксперименты по искусственному продлению жизни. И, судя по попавшим в наши руки документам, преуспел в этом деле.

– То есть вы хотите сказать, что он нашел эликсир бессмертия и в данный момент уцелевшие нацисты…

– «Эликсир бессмертия» – слишком сильное выражение. Скорее, он добился некоторых положительных результатов, позволяющих продлять жизнь до приемлемых значений. Предположим, лет до ста двадцати или ста сорока.

– Ого!

– Вот тебе и «ого». Вспомни, какие поразительные результаты практически во всех направлениях показывала Германия с середины тридцатых годов. Вооружение, машиностроение, радиоэлектроника, телевидение, авиация, ракетостроение, медицина и много другое. В начале сороковых немцы делали то, о чем другие развитые страны только мечтали.

Старик был прав. У нацистов получалось практически все, за что брались их специалисты. Правда, немного запоздали с оружием возмездия – с атомной бомбой, но на то имелись свои объективные причины.

– Согласен, – кивнул я.

– А коль согласен, почему ж не допускаешь мысли, что корабли в данном районе погибают не случайно?

– Пожалуй, допускаю. Просто трудно сразу поверить в то, что где-то еще живут и действуют сподвижники Адольфа Гитлера.

– Теперь осознаешь значение своей командировки?

– Вполне.

Самолет выполнил разворот и приступил к снижению.

Рассматривая в иллюминатор Новую Землю, генерал негромко заметил:

– Знаешь, а люди постепенно умнеют. Перестали сотрясать бедную Землю ядерными взрывами, запретили химическое и биологическое оружие. Так, глядишь, и выживем…

Меня же волновали менее глобальные вопросы: какая температура воды в районе архипелага Земля Франца-Иосифа и не подведет ли наше снаряжение? Работать под водой в девятистах километрах от Северного полюса нам еще не доводилось…

Глава десятая

Архипелаг Земля Франца-Иосифа,

остров Земля Александры

1945–1946 годы

Зигмунд Рашер не знал, что такое сентиментальность или приливы душевной теплоты. Все, кого он встречал на жизненном пути, оценивались с точки зрения пригодности для научных экспериментов или как трамплин для прыжка в карьере. Свою мать он довел в юности до сердечного приступа, на родного брата написал донос, и того исключили из университета, отца отправил умирать в концлагерь. Спутницей жизни он выбрал Каролину Диль, бывшую на шестнадцать лет старше. Певица, вдова известного театрального режиссера, она не отличалась ни умом, ни внешностью, однако была знакома с рейхсфюрером СС, что и послужило причиной зарождения близких отношений. И здесь, в далекой от цивилизации подскальной базе, ничего не изменилось. Командира подлодки U-3519 и всю ее команду он рассматривал лишь в качестве винтиков, обеспечивающих его собственную безопасность и относительный комфорт существования.

К утру следующего дня «лазарет» был полностью подготовлен к приему первой десятки подводников.

Ранее казарма представляла собой длинное помещение с рядами обычных армейских кроватей. Половину разобрали и унесли в вещевой склад, другая половина послужила ложементами для пятидесяти стальных капсул. В ближнем торце зала, по соседству с тяжелой бронированной дверью, находилась криогенная установка с инженерным постом наблюдения. В дальнем был обустроен врачебный пост с операционным блоком, с хирургическим и реанимационным наборами.

Каждая из капсул представляла собой цилиндр, собранный из нескольких частей. Верхние части, имеющие круглое окошко наподобие судового иллюминатора, аккуратно стояли рядом. К боковым поверхностям подготовленных капсул примыкали гибкие шланги и электрические провода.

За час до обеда в дверь «лазарета» постучали.

– Войдите! – крикнул профессор.

Первым в длинном зале появился Мор. За ним в сосредоточенном молчании поочередно переступили порог «усыпальницы» десять человек.

– Очень хорошо, – оставил свои дела Нойманн. Скрупулезно осмотрев пациентов, поинтересовался: – Надеюсь, никто из вас перед приходом сюда не набил желудок?

– В наших желудках нет ничего, кроме легкого завтрака, – ответил за всех старший помощник Кляйн – ему предстояло заснуть в первой группе.

– Похвально. Тем не менее, господа, всем придется пройти через процедуру очищения желудка и кишечника – такова суровая необходимость. Итак, приступим…

Попрощавшись с товарищами, корветтен-капитан отбыл из «лазарета». А врачи дружно взялись за дело, и к семи вечера переодетые в мягкие пижамы пациенты заняли места в десяти капсулах. Нойманн подходил к каждому и делал внутривенную инъекцию своего «волшебного» препарата, уменьшающего порог чувствительности гипоталамуса и частично изменяющего гомеостаз – процесс поддержания постоянства внутренней среды организма. Так называемый «препарат бессмертия» профессор получил в результате сотен экспериментов в секретной лаборатории концлагеря Дахау. И только ему, бывшему сотруднику «Аненербе» Зигмунду Рашеру, было известно истинное количество заключенных, погибших в процессе страшных бесчеловечных опытов.

Через несколько минут после инъекции ассистенты подключили к телам засыпавших подводников датчики и привинтили к капсулам верхние крышки с круглыми иллюминаторами. Лишь после этого инженер криогенных установок Курт запустил в работу первый компрессор, подающий по шлангам в термосистемы капсул охлажденный воздух…

Матрос экипажа «Верены» опирался рукой о стену и самозабвенно блевал у выхода из кают-компании. Нойманн не в первый раз наблюдал подобную сцену с того момента, как под скалой появилась вторая подлодка.

Остановившись, он тронул моряка за плечо:

– Проблемы с желудком?