Офицер моментально вскинул автомат, да было уж поздно. Он успел лишь резко отшвырнуть подальше от себя Ниязова, полагая, что основной целью является сам, и в тот же миг послышался нарастающий вой, а следом что-то грохнуло, обдав страшной по силе ударной волной…
Ослепленный вспышкой, ничего не слышащий, он, кажется, катился по склону, ощущая жгучую и невыносимую боль под правым коленом, потом лежал лицом вниз и сквозь тягучую липкую пелену скорее догадывался о происходящей чуть выше перестрелке, нежели отчетливо воспринимал действительность. Очереди, одиночные выстрелы, взрывы доносились до его слуха, точно он был отгорожен от всего мира стеклянной, непроницаемой для нормальных звуков завесой. Яровой шевелил губами, силясь что-то прокричать подчиненным; ему казалось: он пытается встать… На самом же деле лишь слабо двигались ладони в коротких кожаных перчатках, ухватывая и выдергивая пучки свежей желто-зеленой травы…
Из этого состояния его вывело чье-то настойчивое прикосновение — Костю перевернули на спину. Сквозь сизую пелену, он вдруг увидел склонившуюся над ним девушку необычайной красоты. «Господи, — пронеслось в голове, — должно быть ангел небесный… Сейчас узрит, что я в военной форме и без раздумий оформит в ад!..»
Вместе с «ангелом» женского пола, над ним колдовал молоденький юноша, во всем и беспрекословно подчинявшийся девушке. Капитан перестал чувствовать боль, не понимал тяжести собственного увечья. Всерьез беспокоило лишь творившееся выше — там его люди нарвались на засаду и, проигрывая позиционно, отстреливались, погибали.
Он повернул голову так, чтобы видеть бой. Помимо своих спецназовцев приметил полтора десятка незнакомых бойцов. «Понятно… Теперь понятно…
— удовлетворенно перевел дыхание офицер. — Пока я валялся без сознания, ребята вызвали подкрепление. А вместе с подмогой прибыли и «ангелы» — медсестра с санитаром. Все понятно…»
Неожиданно где-то сбоку — метрах в двадцати, резко колыхнулись ветви кустов. Взгляд сотрудника «Шторма» механически выхватил это необычное для безветренной погоды движение, и ладонь в короткой кожаной перчатке с открытыми пальцами, так же неосознанно зашарила по траве в поисках утраченного при взрыве оружия. Но автомата поблизости не было. Тогда он с трудом высвободил из огромной кобуры убойную «Гюрзу» и, не обращая внимания на возмущенную артикуляцию девицы — слов все одно не слышал, направил ствол пистолета к островку кустов.
И сделано это было вовремя — через секунду из-за разлапистых ветвей вынырнули два бандита и, пригнувшись, метнулись к ним, на ходу поливая свинцом из «калашей» по медикам. Из последних сил Костя повалил, подмял под себя сестричку, закрыв ее от противно визжавших рядом пуль и, разрядил в «чехов» половину обоймы. Семь или восемь его выстрелов определенно достигли целей… Убедившись в этом, он в изнеможении уронил голову и тогда только понял, что прижимает к земле перепуганную девушку. Та смотрела на него огромными и перепуганными темно-серыми глазами и, кажется, что-то шептала…
А рядом с ними лежал окровавленный мертвый паренек, несколько мгновений назад бинтовавший искалеченную ногу капитана воедино с прочной деревянной шиной…
Потом Яровой чувствовал теплые, дрожащие руки медсестры, тормошившие его и пытавшиеся нащупать пульс то на запястье, то на шейной аорте. Открыв глаза, увидел ее заплаканное, но счастливое лицо, видно решившей, что и он пострадал от бандитских выстрелов. Спецназовец через силу произнес какую-то фразу — должно быть успокаивал; подняв ладонь, вытер мягкой кожей перчатки мокрые бороздки, проложенные слезами по запачканным пылью девичьим щекам. Та в ответ вымученно улыбнулась, а затем… Или ему привиделось, или же она и в самом деле вдруг в неистовом порыве прижала его руку к своим губам…
После Константина уложили на носилки и быстро куда-то понесли, периодически обтирая со лба выступавшую испарину. Он пытался привстать, рассмотреть: много ли подчиненных осталось в живых, и куда его транспортируют, но из этого ничего не выходило — все сильнее одолевала слабость от потери крови, все настойчивее проявлялось действо сильных обезболивающих инъекций.
Позади носилок с капитаном, несли носилки с рядовым. А завершала эту процессию длинная цепочка бойцов, перетаскивающих мертвые тела русских и чеченцев…
Чечня
Санкт-Петербург
— Не вы ли сослуживцы капитана Ярового? — выпорхнув из дверей госпиталя, негромко поинтересовалась миловидная девушка в белом халате.
— Да… Мы, — в разнобой закивали офицер со старшиной.
Старшина сразу признал в ней ту, что выносила с поля боя искалеченного командира. Барышня подошла ближе, вздохнула; согнутым пальчиком провела по нижнему веку, словно смахивала невидимую слезинку и призналась:
— Ранение опасности для его жизни не представляет, но последствия могут быть очень нехорошими. Сильная контузия, потеря крови, а самое главное — осколком перебиты обе берцовые кости правой ноги. И не просто перебиты, а раздроблены немного ниже коленного сустава.
— Ёк-макарёк!.. — выругался капитан Лагутин. — Это действительно серьезно и, надо полагать, надолго.
Покусывая губы, девушка повела плечами:
— Знаете… Думаю, дело обстоит иначе. Не хочу пугать, но как бы ему вообще не остаться инвалидом.
— Да вы что, родненькая! — подал взволнованный голос старшина Ниязов. — Я же ему жизнью обязан — в самый последний момент перед взрывом он толканул меня так, что я кубарем полетел наземь! Потому и не зацепило. Ну, постарайтесь сестричка, сделайте что-нибудь такое…
— Он и меня спас на том склоне, — не дослушав снайпера и печально опустив красивые выразительные глаза, произнесла она. — В Петербург его надо срочно отправлять — в нормальную клинику, ведь ваше подразделение, если не ошибаюсь, оттуда?
— Точно, Питерские мы.
— Вот и хорошо. Сейчас ваш командир отходит от наркоза — мы только что извлекли осколок, остановили обильное кровотечение… А теперь нужно идти и воевать с начальником медицинской службы за скорейшую его отправку в Питер. Нельзя упускать драгоценное время. Ни в коем случае нельзя!
— Так вы не медсестра?.. А мы думали… — уважительно воззрился на молоденькую собеседницу Лагутин.
— Нет, я врач. Хирург… И командирована сюда тоже из Санкт-Петербурга. Более того, мы даже летели с вами в Грозный на одном военно-транспортном самолете, — размышляя о чем-то другом, мимоходом поведала она.
— Значит, вам сам бог велел замолвить о нашем капитане словечко. Так ведь, девушка? — жалостливо намекнул старшина.
— Дело не в нашем землячестве… — задумчиво прошептала она и, повернувшись, решительно направилась в одноэтажное здание госпиталя.
А немногим позже — приблизительно через пару часов, Лагутин с Ниязовым проводили своего командира в неблизкий путь. Доехали вместе с лежащим на носилках Константином до аэродрома, помогли аккуратно занести его в чрево Ан-26, пожали ослабевшую ладонь, да пристроили неподалеку сумки с личными вещами и целым пудом свежайших фруктов.