– Кто-то же должен подавать пример экономии магической энергии? И кто это может быть, как не второе после меня лицо? Пойми меня правильно, Поклеп. Дети – самое ценное, что у нас есть. Кому еще я могу доверить их безопасность, как не тому, в ком я полностью уверен? Ты защитишь их и не позволишь наломать дров, чтобы осенью у нас не было проблем… Не так ли? А чтобы тебе не было одиноко, можешь взять с собой русалку. Уверен, путешествие она перенесет нормально, тем более что лететь вам придется над океаном.
Поклеп пожелтел от злости. Он уже понял, что решение академика окончательное и оспаривать его бессмысленно. Бормоча, что он постарается, чтобы маленькие пройдохи надолго запомнили свое пребывание в лопухоидном мире, он выбежал вон. Циклопы закосолапили за своим начальником.
Сарданапал же задержался еще на минуту. Таня, по-прежнему не отрывавшаяся от щели, видела, что, покидая музей, академик повернулся к шкафу и, хмурясь, погрозил правым усом. Его левый ус при этом вытянулся в восклицательный знак, а борода укоризненно замерцала.
– Это было самое-самое последнее из всех последних предупреждений! – как будто ни к кому не обращаясь, громко сказал академик.
Девочка замерла. Придя в себя, она толкнула Баб-Ягуна ногой, но опять вместо Ягуна ей подвернулся пылесос.
Как они могли надеяться скрыть что-то от Сарданапала? Академику с самого начала было известно, что они здесь. Но он их не выдал, даже ловко отогнал от шкафа любопытного Поклепа. Зачем он это сделал? Не потому ли, что знал, что к похищению качалки Древнира они отношения не имеют?
Более того, глава Тибидохса намеренно дал им подслушать свой разговор с Поклепом. Зачем? Просто из жалости или потому, что у него были на то свои причины?
Утром всех ожидали невеселые известия. В Зале Двух Стихий, сотканное из огненных языков, пылало объявление:
«ВНИМАНИЕ! НА КОЛЬЦА НАЛОЖЕНА БЛОКИРОВКА! ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МАГИИ ОГРАНИЧИВАЕТСЯ ОДНИМ ЗАКЛИНАНИЕМ В ДЕНЬ!
ЭКЗАМЕНЫ ПЕРЕНОСЯТСЯ НА НЕОПРЕДЕЛЕННОЕ ВРЕМЯ.
ОТЛЕТ К ЛОПУХОИДАМ (ПО МЕСТУ ЛОПУХОИДНОГО ПРОЖИВАНИЯ) СЕГОДНЯ В 16-00. СБОР НА ДРАКОНБОЛЬНОМ ПОЛЕ.
ОТВЕТСТВЕННЫЕ ЗА ПЕРЕЛЕТ – ЗУБОДЕРИХА И ПОКЛЕП ПОКЛЕПЫЧ».
У объявления толпились растерянные, ничего не понимающие ученики. Фудзий и профессор Клопп, тоже находившиеся в зале, не отвечали на вопросы, дожидаясь, пока подойдет Сарданапал.
Дуся Пупсикова и Верка Попугаева рыдали. Рита Шито-Крыто белыми крепкими зубами кусала носовой платок. Заодно она тяпнула за палец и сунувшегося некстати с выражением сочувствия Шурасика. Шурасик печально отошел, нянча палец. Он все на свете делал с хорошими побуждениями и абсолютно все не вовремя. И это было самое грустное. Шурасик и окружающий мир никак не могли состыковаться в своих проявлениях.
Зато Гробыня выглядела не особенно огорченной. Она разгуливала по залу и, подбоченясь, говорила всем подряд:
– Ну дожили, на каком острове живем! К лопухоидам отправляют! Ничего, мой Пупперчик найдет меня везде! Обратно в эту дыру я точно не вернусь!
Свое единственное на сегодня заклинание она использовала, чтобы напечатать целую пачку визитных карточек. На каждой карточке значилось:
«GROBYNJA PUPPER (Sklepoff)
Гробыня Склепова (Пуппер)
Адрес (Adress): Англия, драконбольная
школа невидимок».
– Склепофф – это я еще понимаю! Но с каких это пор ты у нас Пуппер? Что-то я не помню вашей свадьбы! Или меня просто забыли пригласить? – насмешливо сказала Катя Лоткова, разглядывая врученную ей карточку.
– Свадьбы еще не было. Но она будет, и очень скоро. И кое-кто из наглых ведьмочек останется за бортом, – заверила ее Гробыня.
– Это мы еще посмотрим! – фыркнула Катя. – Зачем ты вообще Пупперу нужна? У них и без тебя есть кому гарпий на поле распугивать!
Взбешенная Гробыня попыталась сглазить Лоткову, но второй раз перстень у нее не сработал. Зато у Кати сегодняшняя искра еще не была использована, и Гробыня вынуждена была отложить свою месть.
– Ничего! – прошипела она. – Хорошо смеется тот, кто смеется последним!
– Ерунда! – категорично заявила Лоткова. – Хорошо смеется тот, у кого зубы хорошие! Но к тебе это не относится. Так что хихикай себе в платочек, гражданка Sklepoff!
В зал вошли Сарданапал, Зубодериха и Поклеп Поклепыч и вскоре после них Медузия. Ее медно-рыжие волосы были завязаны косынкой, но все равно видно было, как они шипят и пытаются превратиться в змей. Доценту Горгоновой явно не нравилось объявление, которое собирался сделать Сарданапал.
В зале мгновенно стало тихо. Так тихо, что слышно было даже, как сипло дышат атланты, держащие своды над лестницей.
Академик остановился посреди зала в мозаичном кругу с рунами. Он старался смотреть поверх голов.
Его глаза за стеклами очков подозрительно поблескивали. Видно, находя нетактичным дразнить хозяина в такой час, оба уса и борода вели себя как паиньки. Усы заботливо поддерживали разболтавшиеся дужки очков.
– Друзья мои! Маленькие мои друзья! Нам очень стыдно, что все так вышло, но волшебная энергия на Буяне иссякает. Кто-то, кого нам до сих пор не удалось обнаружить, похищает из Тибидохса предметы, принадлежавшие еще Древниру. Именно поэтому всем вам сегодня предстоит длинный перелет до тех лопухоидных городов, где вы жили раньше. Сопровождать вас будут Поклеп Поклепыч и Зубодериха. Они останутся с вами, готовые явиться на помощь по первому вашему зову…
– Чтоб я позвал на помощь Поклепа! Да я скорее соглашусь съесть живую мышь! – прошептал Баб-Ягун.
Он еще с утра разнюхал у бабуси, что ему тоже придется лететь к лопухоидам. Сарданапал проявил невероятное для него упорство, отправив по домам даже первокурсников. Разумеется, для пятнадцатилетнего (почти) Ягуна никто не собирался делать исключение. Решено было, что Баб-Ягун, которому негде было остановиться, поселится вместе с Таней у дяди Германа. Зато Ванька оставался в Тибидохсе. Ягге наотрез отказалась его выписывать, заявив, что с таким сотрясением мозга мальчишка сможет лететь только на носилках и то не дальше кладбища. Здесь уже Сарданапал не мог не уступить ей.