По пути он рассказывал о том, что у каждого крупье свой почерк и своя техника броска – прямой, обратный, то есть против движения колеса, щелчком и кистевой…
И тут я увидел Паттайю. Она как будто материализовалась из дымки и танцующего света. Пронзив меня многозначительным взглядом, она прошла к игральному столу. Мы пошли навстречу.
– Тот стол какой-то невезучий, – оценил Николай наш выбор. – А девчонка-крупье – чисто дьяволенок: когда играет за казино, сначала дает выиграть, а потом обирает до нитки. Не советую, она владеет магией цифр, просто ведьма, в ее руках шарик становится заколдованным. Идите вон к следующему столу. Там парниша кидает стандартно. Если просечете, над какой цифрой он кидает и куда попадает, может, что-то и выиграете.
– Мы пойдем к дьяволенку и сразимся с теми тремя джентльменами, которые делают ставки, – сообщил свое решение Сильвио.
– Ну а я свою норму проигрыша выполнил, пойду пропущу еще стаканчик, – сообщил Николай и у ближайшей же стойки бара стал доводить до кондиции свою норму спиртного.
Мы пожелали ему удачи, а он – нам. Сильвио предложил для начала ставку по 200 долларов. Я согласился, потому что был на глубокой мели, но почему-то верил, что новая страница в моей жизни вытанцуется и в денежных делах.
За столом, кроме нас, сидели: нервозный худощавый мужчина лет сорока, который постоянно теребил свой нос; вторым был черноволосый, с проплешиной человек в темном костюме и белой рубашке без галстука, игравший, как я успел заметить, азартно и одновременно с показной небрежностью. Похож он был на одного из беглых олигархов. Так я его и прозвал. Третьим восседал за столом крупный человеческий экземпляр, квадратного телосложения, с лицом пожилого капризного ребенка, явно уставшего бороться с облысением и постригшегося таки наголо. Знакомиться здесь, естественно, было не принято, и я ему тоже дал кличку: «Чемодан с Деньгами».
– Делайте ставки, господа! – пропела Паттайя, скользнув по нас равнодушным взглядом.
Мы переглянулись. Я совсем забыл, расслабился, ведь мы должны играть по схеме, которую нам предписала Паттайя. Куда же я засунул блокнотный листок?! Я стал лихорадочно, будто гонялся за блохой, искать по всем карманам. Неужели потерял?!
Все заинтересованно посмотрели на меня. Паттайя тоже замерла, занеся руку над колесом рулетки. Оставался нагрудный карман рубашки, там у меня торчал снежной свежести платок. Я вытащил его и (о, ужас!) одновременно на стол спланировал злополучный листок, испещренный словами и цифрами. Как можно спокойней я забрал шпаргалку, вытер губы и вернул все обратно в кармашек.
Сильвио рассмеялся. Я тоже поддержал его вымученным смехом. Мол, смотрите, имеете дело с хозяевами фортуны, везунчиками, у нас все ходы просчитаны. Но записку теперь не вытащишь. Народ ушлый, особенно Беглый Олигарх, аж сразу навострился, как заметил цифры на листочке. Нервный продолжал чесать свой нос, а Чемодан с Деньгами тоже вытащил платок и вытер взмокшую лысину.
Однако Паттайя толкнула колесо. У меня в голове застряли только «чет-нечет, красное-черное и половина с дюжиной». Я поставил на ячейки с числами 5, 9 и 12. Сильвио, естественно, тоже поставил наобум, на три своих числа.
– Ставки сделаны! – произнесла Паттайя, одновременно сделав положенные пассы руками. Затем бросила шарик на вращающееся колесо. Попрыгав, он вдруг приземлился на 9. Я не поверил своим глазам. Почему-то подумалось, что это – своеобразная шутка, что не всерьез. Так сразу – и в «очко»! Но мои противники отреагировали адекватно, и сомнений не оставалось. Нервный вырвал волосинку из носа, Олигарх хмыкнул, даже не глянув на меня, а Чемодан треснул кулаком по столу.
С молчаливого согласия мы решили удвоить ставки. Паттайя крутанула колесо фортуны, у меня зарябило в глазах. Пришлось опять играть в расчете, что ее легкая рука бросит шарик именно в те числа, на которые мы выложили свои фишки. Но на этот раз нить удачи, связующая нас с Паттайей, не совместилась с теми числами, на который выпал выигрыш. Получил его, небрежно усмехнувшись, Беглый Олигарх. Нервный выковырнул еще одну волосинку из носа, а Чемодан сломал пальцами фишку, правда, самую дешевую.
За нашими спинами вырос Профессор. Я подумал, что он пришел поболеть, узнать, как идет игра. Но, увидев окаменевшее лицо, в пятнах чуть ли не трупного цвета, понял, что случилось нечто ужасное.
– Ребята, камень пропал! – прошептал он так, что услышали все игроки.
– Пойдем, – сказал Сильвио.
Мы вышли из-за стола, отошли в сторону.
– Когда ты обнаружил, что пропал? – спросил Сильвио.
– Только что… Выпил стаканчик виски и вспомнил, что не помню, куда сунул камень.
Я сделал попытку вывернуть карманы, но Коля тут же ее пресек.
– Да ты что, не надо! Я ж помню, вы мне его вернули…
– Пошли к бару, где ты его нам показывал, – сказал Сильвио. – Больше ты нигде сегодня не светил свою бирюльку?
– Нет… Да и карманников здесь отродясь не было. Публика почтенная…
– Вижу, какая почтенная… Иные карманники честнее, чем вся эта банкующая сволочь, – разозлился за «своих» Сильвио.
– Ну, и что теперь, спросим у девушки, не видела ли такой красивый черный камешек? – Чувство злости передалось и мне.
Почему вся профессура генетически предрасположена к рассеянности, проще говоря, растяпы.
– Оля, Олечка, – позвал Николай девушку-бармена. (Он тут всех знал.) – Тут я с камушком таким блестящим черным игрался… Вот, затерялся куда-то, не видела?
Девушка вытащила из-под стойки фарфоровую черную пепельницу, набитую окурками.
– Этот, что ли, дядя Коля?
– Элемент дизайна стоимостью в три миллиона, – оценил Сильвио.
На дне пепельницы бугорком лежал пропавший алмаз. Растоптанный окурками, осыпанный пеплом, пригасившим его сверкание и переливы граней. Униженный, оскорбленный и, как в насмешку, еще и с приклеенной жвачкой. Наоми Кэмпбелл, очутившаяся в публичном доме.
У всех вырвался вздох облегчения.
Меня начало трясти от смеха. Сильвио закурил, чтобы сдержаться.
– Как он сюда попал? – выдавил Профессор.
– А вы не помните? – прощебетала девушка. – Вы же сами показывали какому-то мужчине, тут он рядом сидел, как ваш камень режет пепельницу.
– А, ну да, сидел тут Фома неверующий, – вспомнил Николай.
– Потом позвонил ваш телефон, вы куда-то ушли разговаривать, а камень так и остался в пепельнице… Потом пришел парень с очень пьяной девушкой, я не успела заметить, как они туда свои окурки сунули. Как пепельница наполнилась, я ее забрала. Вот и всё…
– Олечка, ты золото, бриллиант!
Расчувствовавшись, он дал ей стодолларовую купюрку, а нам на радостях заказал своего любимого сиропа, который хорошо прочищает голову.
– Я таких камней еще могу наделать сколько хочешь, – небрежно бросил Николай. – Но это – мое лучшее творение.