Она попыталась припомнить конец пророчества, его оторванную самую важную теперь строку, но в памяти уже все смазалось. Кажется, Древнир предлагал куда-то шагнуть, но вот куда? Единственным, кто, возможно, мог ещё ответить на этот вопрос, был Сарданапал, томящийся в подвалах Тибидохса. Вот и не верь после этого пророческой жиже профессора Клоппа!
Витражное окно библиотеки залилось нежным поросячьим румянцем. Рассветало. Малютка Гроттер, как тут, похоже, многие её называли, сообразила, что пора возвращаться в магпункт. Спрятав перстень Гуго Хитрого и лист с пророчеством в карман, она выскользнула из книгохранилища.
Джинн Абдулла млел от счастья в объятиях бумажных красоток и заливался визгливым смехом. Журнальный гарем пугливо косился на дрожащие ножницы в старческой руке.
Прежний мир безмятежно летел в тартарары...
Вернувшись в магпункт и заглянув за свою ширму, Таня замерла соляным столбом.
На её кровати кто-то лежал, накрытый одеялом с головой. Приготовив на всякий случай кольцо, чтобы метнуть, если понадобится, боевую искру, она рывком сдернула одеяло. Под одеялом обнаружился сияющий Баб-Ягун, в руках у которого была целая связка мухоморов.
– Ага, вот и ты! – засмеялся он. – Где ты шастаешь по ночам? Я уже два раза засыпал!
– Ягунчик! Здорово, что ты пришел! Ты настоящий друг! – радостно взвизгнула Таня.
Она забыла уже все прежние обиды. Ей захотелось расцеловать Ягуна в обе щеки – все-таки родной человек в таком неродном, изменившемся мире!
Вот только Ягун почему-то обиделся.
– Чего ты меня оскорбляешь? Какой я тебе друг? Я твой недруг! Разве какой-то там друг потащится среди ночи в магпункт с целым букетом мухоморов и только что срезанных поганок? Да ещё каких! С капельками росы на гнилых ножках! На такое способен только самый заклятый, самый преданный недруг! – заявил он.
– Ну да... Конечно, ты мой недруг... Самый преданный недруг! Я так сильно шарахнулась головой, что все путаю, – поспешно согласилась Таня.
Она запоздало сообразила, что в опрокинутой реальности всё понятия перевернуты: дружба называется враждой, добро – злом, а лучший друг – злейшим недругом.
«Бедный Ягун, ведь в этом новом мире он был зомбирован вместе со всеми белыми магами, причем ещё ребенком!» – подумала Таня, Интересно, может она доверять этому Ягуну так же, как прежнему? Девочка понадеялась, что хотя бы по сути ничего не изменилось и друг так и остался другом.
– Где ты пропадала? Небось ходила по коридорам и гадила всем? – поинтересовался внук Ягге.
– Э-э... Вроде того... – осторожно ответила Таня.
– Так я и знал! Ты всегда была заученной ботаничкой. Все нормальные маги гадят днем, а заученным – тем и дня мало. Недаром Чума ставит тебя всем в пример. Даже Шурасик завидует, – закивал Ягун.
Вскочив с кровати, он отыскал где-то вазу и поставил в неё свой скверно пахнущий букет. При этом вид у Баб-Ягуна был такой горделивый, что Таня, опасаясь обидеть самого преданного недруга, не стала сбрасывать букет с тумбочки.
– Слышала новость? – спросил Ягун. – Только – тшш! – никому! Мне бабуся по секрету сказала, а сама она узнала от Медузии. Никому не расскажешь? Даже джинну Абдулле?
– С каких это пор я ему докладываюсь? Да и потом у него сейчас, кажется, другие проблемы, – пожала плечами Таня.
– Ладно, слушай, Чума-дель-Торт собирается оживить каменных истуканов и отправить их покорять Черепаху Вечности, Кто покорит Черепаху – тот покорит и весь мир. Уж тогда-то Жутким Воротам точно не устоять, – возбужденно сообщил Ягун.
– Какую ещё Черепаху Вечности? – не поняла Таня.
Она еще, помнится, удивилась, что Ягун отважно называет Чуму-дель-Торт по имени. Прежний Ягун, как и все в Тибидохсе, предпочел бы более неопределенное – Та-Кого-Нет.
Ягун поднял брови.
– Ой, мамочка моя бабуся! Да ты и правда все забыла. Магический мир стоит на трех слонах, а три слона на черепахе!
– Да? А я почему-то думала, что земля круглая, – хмыкнула Таня.
Все-таки, что ни говори, а то, что в московской школе она была хорошисткой, так скоро не пропьешь. Даже если регулярно отхлебываешь лекарства из скляночек Ягге.
Ягун возмущенно подпрыгнул на трехногой табуретке.
– Чушь! Твои лопухоиды не верят в очевидные вещи – например, в волшебные школы и в то, что можно летать на пылесосе! А раз так, что стоит вся их наука? И потом, только лопухоид не видит разницы между планетой – Сарданапал её знает, может, она точно круглая? – и магическим миром. Если они где-то и пересекаются, то лишь в одной, совсем пустяковой точке, в которой мы и живем! Вроде как две прямые! Один раз встретились – и всего хорошего! Пишите письма!
Таня едва слушала Ягуна. Она размышляла о другом. Черепаха... Три слона... Каменные истуканы... Не те ли, которых она видела в коридорах Тибидохса? Значит, даже получив талисман Четырех Стихий и власть над магическим миром, Чума не смогла открыть Жуткие Ворота. Лишь теперь, долгие годы спустя, она вновь подбирается к ним уже с помощью каменных истуканов, которых хочет послать войной на Черепаху!
Вот только чего Чума ждала все эти годы? Не лопнувшей же веревки? Едва ли. Что ей стоило отобрать контрабас у своей любимой ученицы Танечки Гроттер и швырнуть его, скажем, с Большой Башни, Нет, разгадку следует искать в другом.
Таня поняла, что ей обязательно надо увидеть Сарданапала и поговорить с ним. Похоже, в перевернутом мире лишь три фигуры сумели устоять на доске и остались прежними; Чума-дель-Торт, академик Сарданапал и она, Таня, волей случая оказавшаяся на контрабасе в тот миг, когда лопнула веревка.
Очнувшись от задумчивости, Таня поняла, что Ягун склонился над ней и давно что-то нетерпеливо повторяет:
– Эй, эй! Ты меня что, не слушаешь? Я уже пять раз спросил, что с тобой такое?
– Прости, я отвлеклась. Слушай, Ягун, помоги мне, будь другом...
– Что?
– То есть недругом... – поправилась Таня. – Я должна пробраться к Сарданапалу!
Оттопыренные уши Ягуна понимающе вспыхнули:
– А, навредить ему хочешь! И правильно, после того, что этот добрячок сделал с твоими родителями!
– А точно известно, что это он? – не выдержала Таня.
Внук удивленно моргнул.