– Естественно, вели себя исключительно вежливо и действовали строго в рамках закона?

– Конечно. Что будем делать теперь?

Мейсон пожал плечами.

– А что с драгоценностями? – не отступала Делла Стрит.

– Сложный вопрос.

– А каков ответ?

– Понятия не имею.

– Если ты не в состоянии на него ответить, то кто же может это сделать?

– Вероятно, никто.

– Шеф, если драгоценности являются доказательством, то, наверное, противозаконно держать их у себя, не так ли?

– Доказательством чего?

– Ну… не знаю… например, контрабандного ввоза товара.

– Почему ты решила, что драгоценности ввезли контрабандой?

– А убийство?

– Почему ты решила, что камни имеют какое-то отношение к убийству? У меня есть долг перед клиенткой. Если полиции удастся связать драгоценности с убийством и сделать их важным доказательством – тогда другое дело, но в настоящий момент они находятся у меня как у адвоката. Не исключено, что это доказательство – но совсем в другом деле. Например, доказательство шантажа. Откуда мне знать? Я, естественно, не возьму на себя смелость предполагать, что они каким-то образом связаны со смертью Дугласа Хепнера, и вручать их полиции, которая тут же пригласит газетных репортеров. Уже и так достаточно информации просочилось в прессу. Полиция сейчас просматривает содержимое багажа Элеоноры и делает опись. Предполагаю, что пригласят манекенщицу, чтобы продемонстрировать пикантную ночную сорочку нашей клиентки. Догадываешься, какой будет реакция читателей?

– То есть в отношении драгоценностей ты намерен держать язык за зубами?

– Да, – кивнул Мейсон.

– А если тебя поймают?

– Я буду решать эту проблему, когда она возникнет.

– Шеф, Пол Дрейк утверждает, что полиция ходит радостная и веселая. Гамильтон Бергер, окружной прокурор, просто не чувствует земли под ногами. Следовательно, у них уже готов топор, чтобы опустить его на твою голову.

– Ну и что?

– Тебе удастся увернуться?

– Пока нет. Придется принимать удар на себя.

– Мне очень хотелось бы, чтобы ты не оставлял у себя драгоценности.

– Что ты предлагаешь? Позвонить в полицию?

– Нет.

– Что?

– Поговори со своей клиенткой, поинтересуйся у нее, откуда они взялись и…

– Моя клиентка утверждает, что ничего не помнит.

– Она лгунья! – воскликнула Делла Стрит. – Ты это знаешь, и она знает, что ты знаешь.

– Если она сейчас изменит свою версию и заявит, что все помнит, расскажет мне о драгоценностях, объяснит, откуда они взялись, и даст мне какие-то указания в отношении их, то, вероятнее всего, я буду точно знать, доказательством чего они являются. В настоящий момент я понятия не имею, что это за камни.

– Как мне не нравится, что Гамильтон Бергер уже чуть ли не празднует победу.

– И мне тоже, но не забывай, Делла, что он еще не выиграл дело. Сейчас он проводит работу, чтобы слушание состоялось немедленно. Подобный вариант меня устраивает.

– Разве для тебя не лучше подождать и посмотреть, как будут развиваться события?

Мейсон покачал головой.

– Гамильтон Бергер не умеет ни быстро соображать, ни тщательно все продумывать, Делла. Если он прямо сейчас бросится в суд, то в его броне где-то, несомненно, останется слабое место. Если у него будет время, то армия его помощников обеспечит неприступную оборону. Мы позволим ему нанести первый удар, в особенности пока на Бергере сконцентрировано внимание общественности.

– Ты считаешь, что он споткнется?

– Очень может быть, – ответил адвокат.

Глава 10

Мейсон обвел глазами заполненный зал суда, пытаясь оценить ситуацию.

Прямо за ним сидела его клиентка – Элеонора Корбин, или Элеонора Хепнер.

В первом ряду, отведенном для зрителей, расположился ее отец, Хоумер Корбин, одетый в темные тона, холеный мужчина, весь облик которого указывал на богатство и благонадежность. Он сидел с серьезным видом, что соответствовало моменту: его дочери предъявили обвинение в убийстве.

Хоумер Корбин занимался оптовой торговлей драгоценностями. Погибший, Дуглас Хепнер, работал доносчиком и сообщал властям о незаконно ввозимых в страну камнях. Знал ли об этом окружной прокурор?

Если Хоумер Корбин сядет на место дачи показаний, чтобы описать положительные черты своей дочери или чтобы рассказать о каких-то событиях, предшествующих совершению преступления, Гамильтон Бергер вполне может поинтересоваться: «А вы знали, мистер Корбин, что погибший, Дуглас Хепнер, занимался обнаружением партий драгоценных камней, контрабандным путем ввозимых в нашу страну, и сообщал о подобных партиях на борту судна в таможню, за что получал двадцать процентов от стоимости товара, и именно таким образом он зарабатывал себе на жизнь?» Гамильтон Бергер слегка наклонится вперед, чтобы не упустить ни слова, а потом задаст второй вопрос: «Если не ошибаюсь, мистер Корбин, вы впервые встретились с Дугласом Хепнером на теплоходе, когда возвращались домой из Европы, не так ли?» Затем Гамильтон Бергер сделает несколько шагов назад, улыбнется смущенному свидетелю и продолжит свой допрос: «А вы, мистер Корбин, если не ошибаюсь, занимаетесь оптовой торговлей драгоценностями и в тот раз ездили в Европу по делу, не так ли?» Присяжные тут же уловят намек, содержащийся в словах окружного прокурора. С юридической точки зрения, к подобным вопросам не придраться. Они просто показывают прошлое свидетеля, пристрастность, род занятий, знакомство с погибшим, но общий эффект для Элеоноры окажется убийственным.

Рядом с отцом сидела Ольга Джордан, умная женщина с тонкими губами, которая почему-то представлялась Мейсону фальшивкой. Он основывал свои впечатления не только на том, как она искусственно пыталась увеличить губы, накладывая толстый слой помады, но и на всей ее манере поведения. Она напряженно и внимательно рассматривала все происходящее вокруг нее, словно искала возможности обратить любое событие в свою пользу.

Билл Джордан, занимавший соседнее место, навряд ли создаст у присяжных благоприятное впечатление, как и любой загорелый плейбой. По возрасту он еще не тянул на пенсионера, но тем не менее имел массу времени на игру в гольф и теннис, что обычно не нравится присяжным, всю жизнь зарабатывающим себе на хлеб.

Однако эти трое были единственными в зале суда, на кого мог рассчитывать Мейсон в плане противостояния версии окружного прокурора, а адвокат понятия не имел, что за козырный туз приготовил Гамильтон Бергер.