Роман помолчал. Если это так, то теперь он при всем желании не может уйти.
Он покосился в затылок Виктору. Врет, гад.
– Почему сразу не сказал?
Виктор пожал плечами:
– Я бы сказал. Но ты же не дал мне договорить.
Роман закурил, стряхивая пепел в открытую дверцу.
Черт, как все плохо. Если Виктор не врет, то ситуация становится критической. Одно дело – мифический взрыв где-то «там». Другое – грязная атомная бомба в одном из городов России. Тут, даже если Виктор чего-то недоговаривает, от услышанного не открестишься. Весь опыт Романа был за то, чтобы сначала лично получить хотя бы часть информации по готовящемуся взрыву, а потом делать выводы.
Но чтобы получить часть информации, он должен принять участие в ее добывании. Иначе, если что-то произойдет, ему останется с позором застрелиться, чего ему меньше всего хотелось.
– Время не ждет, капитан, – сказал Крохин. – Поехали.
Роман захлопнул дверцу.
– Поехали.
Анна набрала скорость, спокойная, как рыбка в аквариуме. Какое-то время в салоне было тихо.
– Куда мы сейчас? – спросил Роман.
– На аэродром.
– Далеко летим?
– Во Францию.
– Ясно.
– Не мог без фокусов, капитан? – повернулся к нему Крохин. – Девушку мне напугал.
Он говорил по-русски, очевидно, чтобы Анна не могла понять его. Впрочем, если она и понимала, то держалась с исключительным хладнокровием.
– Ее напугаешь, – усмехнулся Роман. – Чистый робот. Где ты нашел такую?
– Есть места.
– Подскажи. Может, и я поищу.
– Ради бога. Записывай.
– Угу.
– Страна чудес, деревня дураков, дом звездочета.
– Охота тебе дурачиться, – проворчал Роман.
– Тебе же охота, – засмеялся, отворачиваясь, Виктор.
По его смеху Роман заключил, что Виктор доволен тем, как протекает их сотрудничество. Легкий заскок Романа его не смутил. Он был готов к строптивости напарника и на всякий случай до последнего придерживал главный козырь.
Что ж, ладно. Кое-что удалось узнать – и то неплохо. Будет что сообщить Дубинину.
Или пока помолчать? Подождать до появления более точной информации?
Пожалуй, так лучше.
Правда, утром люди полковника Кирша обнаружат, что исчезли оба объекта. Более того, русский избавился от медальона, то есть позаботился о том, чтобы замести следы. Значит, он действует заодно с Крохиным, а не это ли с самого начала подозревал полковник? На Москву обрушится шквал гневных звонков, и Слепцову снова достанется со всех сторон.
В принципе, ему не привыкать, как-нибудь отобьется. Но тут имелся один пункт, переступить который Роман без чувства вины не мог. Они с генералом заключили что-то вроде полюбовного договора, раз в кои-то веки поняв друг друга. И тут он так бездушно подставляет своего начальника.
Нехорошо. Надо все-таки позвонить. Добраться до телефона и…
Крохин повернулся к нему:
– У меня к тебе просьба, капитан.
– Ну?
– Не звони пока в Контору.
Рентген у него, что ли, внутри? Хотя ход мыслей казенного агента просчитать нетрудно. Особенно когда он молча курит, пряча лицо в темноте.
К тому же Крохин сам был этим самым агентом в не столь уж далеком прошлом – ему ли не знать всю подноготную этой жизни?
– Почему? – поинтересовался Роман.
– Информация такого свойства, что Слепцов обязан будет доложить наверх. То есть о бомбе узнают как минимум несколько человек. Где-то наверняка есть протечка, и информация может уйти на сторону. Необязательно сразу к террористам, но может дойти и до них. Сам понимаешь, нам это ни к чему.
– Да, – не мог не согласиться Роман. – Понимаю.
– Хорошо, – кивнул Крохин.
Роман поморщился. Жаль Слепцова, но Виктор прав. Где-то в середине цепочки может сидеть «крот», который поспешит донести горячую новость до своего второго хозяина. Избавиться от этого явления невозможно, как невозможно избавить сад от червей. Как ни опрыскивай яблоки химикатами, как ни покрывай воском, а хоть один паразит да найдется.
С этой бедой бороться можно только одним способом: держать информацию в тайне до последнего. Только тогда делу не будет нанесен непоправимый ущерб.
Генералу, конечно, придется несладко. А уж сколько шишек посыплется на голову Романа Евгеньевича, не сосчитать. Ну, он-то хоть знает, за что страдает. К тому же заочно страдания переносятся как-то легче. А вот Слепцову не позавидуешь.
Опять же, Дубинин не поймет.
Тут Роман некстати вспомнил о Лене и приуныл. Ладно, служба. Тут у него всегда – проблемы, с ними он привык справляться, тем более что они мало отражались на состоянии его финансов. Какую-никакую, а свою зарплатку он в управлении получает исправно.
С Леней же все обстояло гораздо сложнее.
Иногда он проявлял редкостную душевность и за уши вытаскивал Романа из нищеты, в которую тот погружался после очередного неудачного захода в казино либо после заграничного вояжа в обществе какой-нибудь топ-модели. Но больше жучил Романа за нерадивость и грозил навсегда разорвать партнерские отношения. Это было бы катастрофой для привыкшего жить в относительном достатке Романа, поэтому, невзирая ни на какие сложности в работе, он всегда умудрялся найти для Лени хоть что-нибудь представляющее интерес.
Но что он найдет в этот раз? Пролопатить газеты? Мало толку, да и рискованно. Пару раз Леня за подобную «халтуру» его простил, но сейчас ситуация на бирже сложная, и, чтобы заработать, информация должна быть самого высокого качества. А где ее взять, если ни минуты свободной?
Уволит Леня, точно уволит.
И как тогда жить?!
– Приехали, – сообщил Крохин.
Машина вкатила на территорию аэродрома. В свете прожекторов Роман увидел стоящий на взлетной полосе небольшой реактивный самолет.
– Твои хозяева не экономят, – заметил Роман.
– Заказчики, капитан, заказчики, – поправил Крохин. – Давай на борт, нас и так заждались.
Они поднялись в комфортабельный салон.
Анна тут же плюхнулась в кресло. Крохин скрылся в кабине пилота.
– Вы немка? – присев возле Анны, спросил Роман.
– Достаньте из холодильника пиво, – потребовала она.
Роман достал бутылку пива, открыл, протянул ей.
– А вы? – спросила она.
– Я предпочитаю напитки покрепче.
Он налил себе виски, сделал изрядный глоток.