Словно в подтверждение его слов двери сарая открылись, и молодая женщина внесла поднос с большой плоской лепешкой и кувшинчиком воды. Поставив поднос на пол, он тут же удалилась.

– Вот видите, – торжествующе сказал Роман. – Я был прав. Наши шансы растут. Предлагаю вам на время отбросить сомнения и перекусить.

Он разломил только что испеченный нан – афганский хлеб и протянул половину Эдвардс.

– Прошу, капитан.

Эдвардс, казалось, раздумывала, стоит брать пищу из его рук или нет.

– Еще горячая. Берите же.

Запах свежего хлеба, перебив навозный дух, коснулся ноздрей англичанки. Нормально она ела только утром, а потом лишь сжевала сухарик на ходу. Надвигался вечер, и молодой организм потребовал дозаправки, напоминая о себе некоторыми не совсем музыкальными звуками в области желудка. Оставив колебания, Эдвардс поспешно схватила лепешку и впилась в нее крепкими зубами.

– Осторожней, – предупредил Роман, знавший особенности местного хлеба, печенного в открытой глиняной печке, – если вы не хотите попасть на прием к стоматологу.

– Вы думаете, когда-нибудь я смогу попасть на прием к стоматологу? – спросила Эдвардс, прожевав первый кусок.

– Не все так плохо, уважаемая коллега, – улыбнулся Роман. – Приятного аппетита.

Они съели свой хлеб, по очереди запивая его водой из кувшина. Трапеза была не бог весть какой, но червячка заморили, утолив заодно и жажду, и в этом смысле жаловаться на судьбу пока было грех.

Зашла давешняя молодайка, забрала поднос и кувшин. Дверь закрылась, с силой брякнув железным засовом. Эдвардс вздрогнула, что не укрылось от глаз Романа.

– Придется ждать утра, – изрек он, чтобы звуком своего голоса приободрить девушку.

– Да, – только и сказала та.

Нельзя сказать, что, насытившись, англичанка стала относиться к Роману мягче. Но хоть перестала допекать его разговорами, и то ладно.

Зная по опыту, что на Востоке дела решаются не так быстро, как того хотелось бы западному человеку, Роман начал укладываться спать. Утро вечера мудренее, это знают и на западе, и на востоке, и нечего мучить голову разными, преимущественно беспокойными мыслями. Куда лучше вздремнуть покрепче, пока розовоперстая Аврора не возвестит начало нового дня. Глядишь, там что-нибудь и откроется утешительное.

Эдвардс тихо возилась в своем углу. Роман подумал, не предложить ли коллеге использовать его ноги в качестве подушки. Все удобнее, чем елозить ухом по земле. Или, может, она будет так любезна, что позволит ему примоститься на своих бедрах? А еще можно спать на коленях друг друга поочередно, это так романтично.

Но, взглянув на темнеющий в двух метрах от него облик англичанки, решил, что его предложение вряд ли встретит понимание. Мысли она параллельным курсом, не отползла бы в дальний угол. А то вон только шуршит да сопит сердито. Договорись с такой. Нет уж, лучше не трогать ее вовсе. Так оно даже и спокойнее как-то.

Роман лег на бок, положив под голову согнутую руку. Эх, соломки бы под бочок. Ну да ничего, сойдет и так. В тепле да при сытом желудке можно и на голой землице ночь провести.

– Спокойной ночи, – сказал Роман в угол.

Эдвардс ответила тихим смешком. Видно, чувство юмора возобладало над неприязнью, которую она по вполне объяснимым причинам питала к своему российскому коллеге.

Это хорошо, что смеется, решил Роман, закрывая глаза. Поспит, совсем в норму придет.

Однако время спать еще не наступило.

Тем же вечером

В большом помещении, отделанном ноздреватыми звукопоглощающими панелями, из мебели были только железный стол и пара стульев.

На одном из них сидел полный человек не старше сорока лет. Его жидкие волосы были сильно взъерошены, отчего казалось, что они стоят дыбом. На висках и плешивом темени волосы потемнели и слиплись потными прядками. Лицо со щеками сластены и губами гурмана обвисало левой стороной к плечу. Человек сидел на стуле так, точно у него болели все кости. Его круглая голова не без усилий удерживалась в вертикальном положении.

Кроме него в помещении находились двое мужчин средних лет. Оба были худощавы и широкоплечи. У обоих были мускулистые руки и цепкие глаза. И оба пристально смотрели в перепуганное насмерть лицо сидящего перед ними человека.

– Скажите, Джон, – заговорил один из них, повыше и стриженный под «бобрик», – когда к вам пришла мысль продать имеющуюся у вас информацию?

– После того, как мы побывали в Ираке, – помолчав довольно длительное время, выдавил толстяк.

Он был измучен до крайности, но ничем не проявлял своего недовольства. Он лишь старался как можно точнее отвечать на поставленные вопросы, для чего всякий раз прилежно задумывался, выискивая в памяти малейшие детали, могущие пригодиться этим двоим.

– Почему именно после Ирака? – спросил высокий.

– Но… я же рассказывал, – робко напомнил толстяк.

– Отвечайте, – нахмурился высокий, садясь на стул. – И как можно подробнее.

– Хорошо.

Толстяк по имени Джон снова задумался, собираясь с мыслями. Оба дознавателя терпеливо ждали. Они не торопились. Несмотря на худощавые, нервные лица, выдававшие их принадлежность к типу людей холерического склада, выдержки им было не занимать.

– В Ираке мы провели очень удачное испытание «дракона», – заговорил Джон. – Внесенные доработки показали, что ракета готова к работе. Оставалось устранить небольшие шероховатости в системе управления, но в целом проверка прошла успешно.

– Вы имеете в виду испытания в Кербеле? – уточнил второй следователь.

– Да, там, – кивнул толстяк. – В Кербеле «дракон» отработал на «отлично». Двигатель, система наведения, поражающий фактор, управление – все показало себя с самой лучшей стороны. Целая площадь народа было словно скошена в один миг…

– Пропустим это, – оборвал его первый. – Говорите, что было дальше?

– Дальше? – сфокусировал на нем расплывающийся взгляд Джон.

Он потер лоб, болезненно сморщась.

– Да, что было дальше? – поторопил его второй.

– Дальше я понял, что товар готов к продаже, – криво улыбнулся толстяк. – Вот и все. Это был отличный товар, лучший на сегодняшний день. В своем роде шедевр, не имеющий аналагов ни в одной стране мира!

Его глаза горделиво блеснули, и он на секунду расправил плечи.

– Говорите по существу, Джон.

– Да, по существу… – сник толстяк. – По существу. Надоело, знаете, горбатиться в бюро из года в год. Наша разработка могла принести миллиардные прибыли тем, кто ее заказал. А что получали мы, разработчики? Свою зарплату и незначительные бонусы, на которые я не мог даже купить новый автомобиль. А у меня трое детей. Старший сын собрался поступать в университет…