Через пару секунд горящая зажигалка полетела на пол. Полыхнули оранжевые языки, в отсеке затрещало. Оба поджигателя, смеясь, побежали по трапу вверх. Люк не задраивали, чтобы в отсеке лучше горело. Понимали, сволочи, толк в элементарной физике.
Почуяв запах дыма, Линда забила ногами и, упираясь слабой рукой в пол, села. Повела головой, увидела покойников, открыла рот, чтобы закричать, – и не закричала, в который раз удивив Романа.
– Вы были правы, – сказала она.
– В чем? – спросил Роман, отталкивая от себя труп Чарли, на котором загорелись брюки.
– Этот ваш Крохин действительно очень опасен.
– Рад, что вы то наконец-то поняли.
Отсек быстро наполнялся черным, жирным дымом. Если бы люк был задраен, пленники задохнулись бы течение нескольких минут. А так дым частично уходил в люк, затягивая муки до того момента, когда пламя доберется непосредственно до них.
Оба Аякса уже горели целиком – на них керосина не пожалели. Рэйв лежал в огне строго и спокойно. Линка же вдруг начало корчить, точно ему и мертвому было невыносимо больно. А может, и было? Кто знает, что чувствуют мертвецы.
Линда, сохраняя поразительное хладнокровие, подергала рукой.
– Что же вы ничего не делаете?
– Сейчас, – сказал Роман.
Он понял, что дальше тянуть некуда. Спасение не придет по своей охоте. Его надо пригнать насильно, даже если придется пойти на жертвы.
Роман посмотрел на свою руку, закованную в стальной браслет. Правая. Десница. Кормилица. Жалко до слез. Но ведь так и сгореть можно, и какая разница, правая или левая… Выжить бы, а там залижем.
– Отвернитесь, – приказал Линде Роман.
Отчего-то не хотелось, чтобы она смотрела.
– И не подумаю, – сказала она.
Он уже про нее забыл. Положив правую кисть на трубу, он левой рукой изо всех сил нажал на основание большого пальца. Тот не поддавался. Боль была дикой. Но надо было торопиться. Огонь уже гудел со всех сторон, от горящих ног Чарли у Романа все тело покрылось липким потом.
Он до крови закусил губу, поставил на большой палец основание ладони и рывком надавил, наваливаясь всем весом. Треск ломаемой кости заглушил треск огня. Роман всхлипнул от боли, посмотрел на руку. Большой палец торчал из ладони, как чужеродный элемент. Но рука по-прежнему была в оковах. Ее еще надо было как-то вытащить из наручников.
Роман осторожно потянул руку на себя. Несмотря на то, что основание большого пальца было сломано (или вывихнуто, на что сильно надеялся Роман), наручники держали крепко. Слишком плотно застегнуты.
И что теперь? Ломать руку со стороны мизинца?
Осатанев, Роман обхватил браслет левой рукой и, не обращая внимания на боль, начал выдирать свою несчастную десницу. Тщетно. Браслет, правда, доходил до середины кисти, но дальше не шел.
Роман, истекая потом и слезами – дым уже резал глаза, – пошарил по лицу Чарли, нашел рану на его виске. Смочив пальцы в крови, обмазал скованную руку.
– Быстрее! – взвизгнула Линда.
– Стараюсь, – скрипнул зубами Роман.
Чувствуя, что вот-вот огонь перекинется на него, он закрыл глаза, сжал проклятый «браслет» и дернул, совершая при этом винтообразное движение. Боль в сломанном пальце была такой сильной, что он сначала ничего не понял. И только потом увидел свою руку, уже свободную от «браслета». Благодаря смазке из крови Чарли ему все-таки удалось вырваться.
– Уходим отсюда, Линда, – сказал он, помогая подняться задыхающейся девушке.
Не поднимаясь – дым над ними стоял черной сплошной пеленой, – они на четвереньках поползли к трапу. Но почти сразу дорогу им преградил огонь. Линда закричала. Недолго думая, Роман схватил стоящий на полу огромный ящик из нержавейки, пустил его перед собой. В обычное время он этот ящик с места не сдвинул бы, а тут даже не заметил.
– За мной, – крикнул он, перебегая по ящику, как по мосту, через пламя.
Линда перебежала следом за ним, низко пригибаясь от дыма. Она задыхалась и кашляла.
– На пол, – скомандовал Роман. – Быстро на пол.
На полу дыма было поменьше. Но он густо окутывал трап и уходил вверх, как в печную трубу.
– Здесь нужны противогазы! – закричала Линда.
– Наберите воздуха и закройте глаза, – приказал Роман.
Линда послушно надула щеки, зажмурилась. Роман ухватил ее за руку и потащил за собой.
Главное, говорил он себе, не дышать. Не сделать ни самого малого вздоха. Иначе – смерть.
Трап никак не кончался. Роман, с надеждой щупая перед собой, находил лишь очередную ступеньку. Сзади висела якорем Линда, она не столько помогала, сколько мешала. Она успела надышаться дымом в отсеке и, еще не отойдя от обморока, готова была снова в него упасть.
«Когда же кончатся эти чертовы ступеньки? – спрашивал себя Роман, упорно карабкаясь наверх. – Ведь это же не атомный ледокол, тут всей высоты – два этажа…»
Но ступеньки не кончались. А вот воздух в легких был на исходе. В глазах уже плясали багровые круги. Было громадное искушение открыть рот – хоть на долю секунды. А вдруг, здесь, ближе к выходу, не так дымно и можно дышать?
Но Роман не поддавался искушению. Нет, нельзя. Не для того он ломал себе руку, чтобы подохнуть в трех шагах от спасения. Терпеть, терпеть…
Но вот ступеньки кончились.
Нащупав сплошной, в пупырышках пол, Роман прополз по нему еще на несколько метров, волоча за собой полуживую Линду. И только после этого рискнул вздохнуть. Почувствовав, что легкие наполняются кислородом, Роман возблагодарил бога и открыл глаза. Из люка густым столбом вырывался черный дым. Попробуй Роман «подышать» на трапе, и наверх он так и не вылез бы.
– Линда, – прошептал он, склонясь над лежащей девушкой. – Как вы?
– В порядке, – ответил она, давясь дымом.
– Надо уходить с корабля. С минуты на минуту он взорвется. Подымайтесь.
Она закивала головой, но подняться не могла. Роман подхватил ее за пояс, поднял и вдоль борта потащил к корме.
Он опасался, что с причала могут наблюдать за кораблем. Крохин человек предусмотрительный и наверняка кого-нибудь оставил для присмотра.
Низко пригибаясь и волоча Линду, Роман добрался до кормы. Под ногами гудело и тряслось. Пожар в трюме набирал силу. Останься они внизу до этого времени, уже превратились бы в барбекю.
– Давайте вниз, – сказал Роман. – Сможете?
– Смогу, – сказала Линда, едва держась на ногах.
– Придется поплавать.
– Хорошо.
Слыша под собой нарастающий гул – как будто перед извержением вулкана, – Роман перекинул ее через борт, опустил как можно ниже и разжал руки. Послышался всплеск.