Раздражение Ромула сделало его похожим на рассерженного лисенка — заострившееся лицо, слившиеся чуткий нос и дрожащие губы, длинная, с блестящим оскалом улыбка, яростные глаза. И все это нацелилось на лидера правящей партии Сабрыкина.
— К вам вопрос, партийный босс! — Сабрыкин ссутулился, будто ожидал удара хлыстом. Его землистое лицо ссохлось, щетка седоватых усов дрожала над верхней губой. — До меня дошла информация, что в партии складывается группа, которая выступает за переизбрание Президента Лампадникова на второй срок. Что это за группа, хотел бы я вас спросить? Кто стоит за этой замечательной инициативой?
— Виктор Викторович, это не так. Позвольте, я объясню… — залепетал Сабрыкин.
—Что «Виктор Викторович»! Что «объясню»! На ваших глазах создается антипартийная и, я бы сказал, антигосударственная группа, и я узнаю об этом не от вас, а от посторонних людей!
— Виктор Викторович, позвольте я доложу…
— Кто они, эти люди? Кто за ними стоит? Кто финансирует? Может быть, «узник совести» Ходорковский, который один раз уже захотел скупить все думские фракции, и где он теперь? Или лондонский фигляр Березовский, который поклялся больше не допустить меня в Кремль и сделать все, чтобы я вновь не заступил на место Лампадникова?
— Виктор Викторович, вы преувеличиваете. Это никакая не группа… — пытался объясниться Сабрыкин.
— Значит, вы, Сабрыкин, хотите увести партию у меня из-под носа? Партию, которую я лепил из комков сырой глины! Лепил каждого члена, как лепят горшки, а потом обжигают в печи! В каждый горшок я вдувал дух, вкладывал мозги, давал ему место в организации, обеспечивал финансированием! Я и вас, Сабрыкин, слепил из придорожной грязи вашего Уржума. Я ведь вас могу затолкать обратно в ту канаву, из которой вас палкой выковырял!
— Я не виноват, Виктор Викторович… Вас неверно информировали… — Сабрыкин был белый, серые усы казались приклеенными, руки дрожали. Его слабость и жалкая безответность только гневили Ромула.
— А не пора ли нам устроить партийную чистку? Как это делал Иосиф Виссарионович. Всех бандитов с криминальным прошлым — под нож! Всех коррумпированных, связанных с олигархами — под нож! Всех педофилов и гомосексуалистов — под нож! Всех агентов иностранных разведок и патентованных предателей под нож! Всех дебилов и душевнобольных — под нож! Кто же останется, Сабрыкин? Только вы? Или вы тоже один из них?
— Виктор Викторович! — возопил Сабрыкин, трясясь, прикладывая руки к груди. — Я вам верен, как отцу родному! Партия ваша, и никому ее не отдам! Только прикажите, и объявим Президенту импичмент! Досрочное прекращение полномочий, и вы опять Президент! В чем я таком провинился?
— Мне кажется, что ты — предатель, Сабрыкин! — жестко отчеканил Ромул. Он наслаждался, торжествующе блестел глазами, продолжая мучить Сабрыкина. — Мне докладывали, что ты тайно встречаешься с Президентом на мнимой рыбалке. Никаких там щук двухпудовых с кольцом царя Петра. Вы тайно готовите съезд, на котором Лампадников будет объявлен лидером партии и выдвинут на второй президентский срок!
— Вот вам крест, Виктор Викторович!.. Вот вам крест, перед чудотворной иконой!.. Пусть меня молнией расшибет в сию же минуту, если вру!..
Он выскочил из-за стола. Рыдая, ухнул на колени перед образом Богородицы. Стал креститься, сотрясаясь плечами. Ромул выжидал, пока рыдания не перешли в сплошной истерический вой. Встал, подошел к Сабрыкину. Поднял, приобнял за плечи.
— Ладно, Сабрыкин, я верю. Успокойся. Ты человек православный, не станешь лгать перед образом. Работай дальше. У нас впереди много дел. — Усадил партийного лидера на место. Тот шдрагивал худым телом, сморкался в платок, отирал глаза. На седых усах, как дождь на весенних вербах, блестели слезы.
Все общество подавленно молчало, усваивая преподнесенный урок. Виртуоз, привыкший к жестокой педагогике Ромула, отмечал, как разом поникли лилии и пионы, увяли ирисы и золотые шары, сникли садовые колокольчики и астры. Вдруг подумал, что этот многоцветный букет, стоящий в хрустальной вазе в резиденции Ромула, весь, целиком, он может переставить в резиденцию Рема, и они будут источать тот же аромат, радовать другого хозяина своим многоцветьем, поворачивать к источнику света свои изысканные соцветья.
— Прошу вас не принимать близко к сердцу мои резкие упреки. Вы — великолепная команда, которую я создавал в страшные для страны времена, среди терактов и войн, заговоров и внешних угроз. Вы — лучшее, чем располагает Россия. Мы еще подождем год, не больше. Я вернусь в Кремль, и мы запустим Развитие, которое я вам обещал. Мы вырвем Россию из «черной дыры истории» и вознесем ее на небывалую высоту, как это в разное время сделали Петр и Сталин. Вам уготована роль сталинских наркомов и маршалов, руководителей промышленности и идеологии. Мы вздернем Россию на дыбы, поведем ее путем огненных пятилеток. У нас будет самая лучшая в мире наука, самая современная промышленность, самая могучая армия. Вы оставите свой след в истории, и о вас не забудут, как о сотнях бесцветных, бездарных чиновников, которые, как тени, приходят в министерства и ведомства и исчезают, как блеклый дым. Я подарю вам величие, открою для вас историческое творчество.
Он воодушевленно вещал, стремясь передать им заряд своей молнии, зажечь в их глазах огонь небывалой мечты, вовлечь в свою неистовую стихию. Они испуганно слушали. Виртуоз видел их затравленные лица, опущенные долу глаза. Им не хотелось разделить долю сталинских наркомов, работавших по двадцать часов в сутки. Не хотелось страхов, когда в дни испытаний самолетов и танков, в случае неудач, их ожидал расстрел. Не хотелось казенных дач и скудных пайков, несравнимых с их нынешними загородными дворцами, роскошными приемами, увеселительными поездками в Ниццу.
Ромул не замечал их тусклых взглядов и сутулых плеч:
— Друзья, теперь же прошу сосредоточиться и выслушать сообщение нашего несравненного Иллариона Васильевича Булаева, для чего, собственно, я и пригласил вас к себе, оторвав от насущных дел. Прошу, мой дорогой друг — Ромул стушевался и как бы исчез, предоставив открывшееся пространство Виртуозу.
— Каждый из нас на своем посту, — начал вкрадчиво Виртуоз, — сообразно с принятой на себя добровольной ролью, способствует поддержанию образа Духовного Лидера России. Что, как напомнил нам Виктор Викторович, является важнейшим условием нашей политической и социальной стабильности. Поддержание этого образа предполагает непрерывное его расширение. Ибо по законам квантового сознания стабильность есть преодоление этой стабильности в движении, а сохранение незыблемости и неизменности формы есть постоянное ее расширение. Таким образом, статус Духовного Лидера России расширяется до статуса Духовного Лидера Русского Мира…
Предмет, который он взялся излагать, был не прост для понимания собравшихся за столом деятелей. Требовал от них не только эрудиции, но и мистического опыта, которым далеко не все обладали. Поэтому Виртуоз прибегнул к испытанной практике внушения. Вкладывал мысль непосредственно в сознание слушателя, где она превращалась в компактный геометрический образ.