Только когда за ним закрылись ворота собственного дома, прошло камнем, лежавшее последние дни на сердце чувство опасности, как будто, осталось снаружи. Руслан успокоился и, даже, можно сказать, немного повеселел. Все, теперь его не достать, никому и нипочем.
С аппетитом поужинал, накатил любимого коньячку «Лезгинка» и отошел ко сну в твердой уверенности, что и в этот раз костлявая с косой промахнулась.
Промахнулась, как же. Утром следующего дня он не вышел из спальни в девять, как все привыкли. Не появился и к одиннадцати. В половине двенадцатого прислуга решилась потревожить хозяина. Его нашли в собственной постели, под одеялом и без малейших признаков жизни. Приехавший через три часа местный врач без колебаний назвал причиной смерти обширный инфаркт и поспешил убраться восвояси. Тоже, кстати, ошибся, хотя как сказать. Непонятно, каким образом оказавшийся в «Лезгинке» хитрый яд растительного происхождения как раз таки и вызвал закупорку коронарных артерий и последующую остановку сердца.
Ряд загадочных смертей в кавказской диаспоре особого интереса у спецслужб не вызвал. По той простой причине, что приказа как следует копаться в этом деле не поступило. Хотя и так, сложив на бумаге столбиком один, один и еще раз один, можно было без особого труда вычислить, что на территории Франции кто-то провел простую, но элегантную, в три этапа операцию. Немного напомнившую рыбалку. Это когда на червячка ловится мелкая рыбешка, а потом уже ее саму используют в качестве приманки для хищной рыбы покрупнее. Что и было сделано. Сначала устранили трепача и мелкого понтярщика Лечу, потом ушедшего на покой, натворившего в свое время дел на Северном Кавказе Ахмеда. И все это для того, чтобы подобраться к Руслану Гайсумову. В отличие от двоих предыдущих, этот персонаж на пенсию уходить не собирался, а, наоборот, все никак не унимался, и каждый раз все труднее и труднее было находить повод для отказа экстрадировать его в Россию.
В общем, все прошло тихо и без особого шума завершилось. Немного поверещала, конечно, демократическая пресса, дескать, права всех до одного убитых были грубо нарушены. Пошумела на всю отпущенную сумму и заткнулась. МИД Франции высказал по этому поводу протест, дескать, ай-яй-яй, нехорошо. Родина-мать на эту душную предъяву отреагировала искренне и вполне предсказуемо, то есть сделала большие глаза и чистосердечно призналась, что никакого отношения ко всему этому не имеет, никого не убивала и впредь убивать не собирается. Ничуть, между прочим, не соврала. Зачем самой заниматься подобного рода ерундой, когда для этого имеются специально подготовленные люди.
Климова с Ильиным за эту операцию не наградили. Никак и ничем. Сначала из соображений элементарной конспирации, а потом просто забыли.
— И это все?
— Все, Андрей Юрьевич.
— Ты хочешь сказать, что он пришел в ментовскую и два часа там молчал как партизан на допросе? — ехидно спросил толстяк.
— Не молчал, Андрей Юрьевич. Просто, о нынешней жизни бывшего напарника он абсолютно ничего не знает — сделал краткую паузу и добавил: — Или просто не пожелал об этом говорить.
— А менты у нас, хочешь сказать, разучились спрашивать? — толстяк нервно закурил. — Или просто постеснялись? — закашлялся и смял сигарету в пепельнице.
«А ведь точно, скоро в ящик сыграешь, — пронеслось в голове у собеседника. — Скорее бы».
— Ну!?!
— Они попытались надавить, только…
— Что, только?
— Все-таки не рискнули, за этим парнем стоят серьезные люди из его бывшей конторы.
— Никто за ним не стоит, идиот! — взревел Чирков. — Никто, ты понял?
— Это точно?
— Точнее не бывает, — рявкнул тот. — Отвечаю!
— Могу я спросить, откуда эти сведения?
— Оттуда, Силин, оттуда, — Чирков достал из ящика стола упаковку, забросил в рот сразу две таблетки, с натугой проглотил и запил водой из высокого стакана. — Совсем мышей не ловишь, видишь, приходится за тебя делать твою же работу.
— Андрей Ю…
— Вопрос, — перебил тот. — Даже два: за что я тебе в таком случае плачу и… — тут он мерзко усмехнулся. — Не пора ли тебе, дружок, на заслуженный отдых?
— Виноват, Андрей Юрьевич, — Силин вскочил со стула. — Я сделаю все, чтобы…
— Точно?
— Да.
— Ладно, — толстяк откинулся в кресле и принялся массировать грудь. — Исправляйся.
— Жду приказаний.
— Это хорошо, что ждешь. Значит, так, для начала прихвати-ка мне этого красавца и отвези на базу.
— А?..
— X… на! — опять завелся Чирков. — Исполнять!
— Есть, — Силин принял стойку «смирно». — Сделаем.
— Вот иди и делай, — прикурил сигарету и осторожно затянулся. — Отзвонись, как возьмешь, пожалуй, подъеду и сам поговорю.
— До моего приезда этого…
— …Ильина, — подсказал Силин.
— Ильина не калечить, еще может понадобиться. Ты уже предлагал ему бабки?
— Да.
— Еще раз предложи и, вообще, поговори с ним, как можешь. Мне нужно, чтобы он сам разобрался со своим дружком. Обещай любые деньги, не жмись, ты понял?
— Понял, Андрей Юрьевич, — с готовностью ответил Силин. «Не жмись» означало, что никому никто и никогда платить не собирается. — А если…
— А если начнет ломаться, объясни, что бывает с теми, кто не хочет сотрудничать, — хлопнул пухлой ладонью по столу. — Мы ребята простые, либо платим, либо валим. Выбор за ним, вкурил?
— Так точно, разрешите идти?
— Ты еще здесь?
«Мнительный ты стал, Сидор», — заявил, помнится один персонаж культового боевика моего детства другому. Вот и мне в последние дни постоянно чудится какая-то ерунда. Такое ощущение, что за мной кто-то приглядывает. Издали и без особого хамства, но приглядывает. А сегодня началось самое настоящее хамство пополам со скотством. Сначала микроавтобус с затемненными стеклами прокатился следом за моей тачкой от работы до автостоянки, а потом меня встретили. В лучших традициях жанра, в подворотне. Двое крупных мужиков вышли навстречу и перегородили дорогу. Один поднял кулаки к подбородку, второй принялся крутить туда-сюда шеей, как герой импортного кина перед хорошей дракой. Прямо-таки настойчиво приглашали притормозить для того, чтобы крадущийся сзади смог без проблем меня вырубить. А сзади точно кто-то был, я сбился с ноги и тут же услышал негромкое шуршание подошвы об асфальт.
Все ждали, когда же я остановлюсь, именно поэтому пришлось поступить с точностью до наоборот, я стартовал с места и на всех парах понесся к парочке.
Не доходя нескольких шагов, показал, что сейчас подпрыгну и начну вытворять разные разности в стиле нестареющего Джеки нашего Чана. Ребята охотно в это поверили и приготовились принимать меня на лету. А я поступил нечестно, вместо того чтобы изображать орла в полете, перешел на нижний уровень, перекатился через плечо и, сблизившись с правым крайним, довольно сильно пробил в то место, которое в единоборствах принято прикрывать бандажом. Толкнул согнувшегося в дугу на его напарника и быстренько ударил каждого из них по голове, сильно и, надеюсь, больно. Тут же развернулся, чтобы встретить третьего, по идее, вооруженного чем-нибудь травматическим.