– Вы пили, Котов?
– Нет, – честно признался Саня. Как известно, советские разведчики – образец стойкости и мужества, они никогда и ни в чем не сознаются. Типа: «Это вы, Штирлиц, вчера ночью нагло залезли в генштаб и скрали все секреты рейха? – Вы что, с дуба рухнули, группенфюрер, конечно же нет. Вчерашнюю ночь я провел у радистки Кэт, и у меня есть свидетели: сама радистка и ее муж, шифровальщик Эрвин, он всю ночь простоял на атасе...»
Котова в сопровождении надежного и лояльного руководству офицера отправили в местный наркодиспансер на освидетельствование. Всю дорогу туда сопровождающий держал нарушителя за рукав и развлекал его рассказами о своих успехах в карате, чтобы тот не вздумал вырываться и спасаться бегством. Саня и не собирался, развлекаясь творящимся вокруг его скромной персоны Мерлезонским балетом.
В диспансере хмурый врач, дыша зверским перегаром, сочувственно глянул на Котова и со вздохом направил его в процедурную. Сопровождающий его каратист сунулся было за ним, но, увидав решетки на окнах, успокоился и до окончания всего действа бдел у выхода из кабинета.
По окончании анализа врач затребовал у Сани документ и заполнил бланк заключения. Выйдя из кабинета, он отдал документ сопровождающему. Тот удовлетворенно просмотрел его, прочитал вслух «... алкоголя в крови», чему-то радостно улыбнулся и, пряча бесценный документ в специально прихваченную с собой папку, строго сказал: «Вам приказано прибыть завтра к 9.00 на службу для служебного расследования. Приготовьте объяснительную», четко развернулся через левое плечо и убыл.
На следующее утро Котов без опоздания, как истинно дисциплинированный офицер, прибыл к 9.00 на казнь и расправу. В кабинете командира его уже ждало командование части, усиленное секретарем партийной организации и вчерашним сопровождающим. Тот, очевидно, находился в кадровом резерве на повышение и учился, как надо правильно казнить нарушителей.
– Что вы можете сказать, Котов? – хлопнул ладонью по лежащему на столе медицинскому заключению командир, сияя радостной улыбкой следователя, расколовшего серийного убийцу.
– Я много чего могу сказать, – с достоинством ответил Саня, – по какому конкретно вопросу вас интересует мое мнение?
– Он еще шутки шутит, – с возмущением вложил свои пять копеек в разговор замполит, заслуженно носящий кличку Муму и не менее заслуженно пользующийся нулевым авторитетом среди подчиненных – Смешного тут ничего нет.
– Вы абсолютно правы, Юрий Михайлович, все очень серьезно, – поморщился командир. Он очень не любил, когда его перебивали. – Где ваша объяснительная, Котов?
– По какому, извините, вопросу?
– Не стройте из себя идиота. По поводу вашей вчерашней пьянки.
– Очевидно, произошла какая-то ошибка, Владимир Алексеевич, вчера я не пил. Так же как и позавчера. Я, если хотите знать, с восторгом воспринял указ нашей родной партии о борьбе с алкоголизмом и пьянством, потому что являюсь искренним сторонником трезвого образа жизни.
– Да, кто бы мог подумать... А что вы скажете на это? – И он указал перстом на лежащую на столе бумагу.
– Что это? Позвольте взглянуть, – и Саня протянул руку к документу.
– Взгляните, только не вздумайте проглотить, – каратист напружинился, готовясь к схватке, – вы же понимаете, что при необходимости легко выписать дубликат.
– Я не питаюсь бумагой, – с достоинством ответил Котов, взял заключение в руки и с интересом прочел. – А при чем тут я?
– Как это, при чем? – Командир вырвал документ у него из рук и с чувством зачитал вслух: – ...алкоголя в крови.
– А кто это допился до ...алкоголя в крови, – невинно поинтересовался Саня.
– Как кто? Вот читаю, Липатов Александр...
И в кабинете повисла тишина. Все присутствующие поняли, что вероломный Котов их, попросту говоря, обул. Как известно, офицеры разведки имели при себе так называемые документы прикрытия, выписанные не на их фамилии. Именно такой документ Саня и представил врачу для заполнения заключения.
Ему надоело стоять и слушать тишину, поэтому он нарушил ее невинным вопросом:
– Так какие претензии персонально ко мне как к офицеру и коммунисту?
Командир бросил гневный взгляд на вчерашнего сопровождающего, испуганно сжавшегося в уголочке, крыть было нечем.
– Но мы-то знаем, Александр Корнелиевич, – замполит решил подтвердить свое звание ведущего идиота современности, – что на самом деле вы...
– Не совсем понимаю, что вы все знаете, – кротко перебил дебила Саня, – лично я знаю, что я Котов и папа с мамой у меня тоже Котовы. Фамилия у нас, знаете ли, такая.
– А мы можем устроить вам очную ставку...
– Свободны, Котов, – прервал заблажившего замполита командир, давно просчитавший в уме все возможные действия и их последствия. Мизер, как говорят преферансисты, не ловился. Действительно, не ехать же по новой в наркодиспансер, чтобы рассказать медперсоналу о специфике работы советской разведки. – Идите.
– Есть, – и, четко развернувшись через левое плечо, он парадным шагом прусского гвардейца покинул место своей несостоявшейся казни.
Из кабинета раздался писк, шум, гам и треск раздираемых штанов – вчерашнему конвоиру начали мягко, по-товарищески указывать на совершенные им ошибки.
Саня отработал в этой милой конторе еще около года без особых для себя последствий. Потом на территории СССР наступила окончательная дружба народов с пальбой, и для него нашлась боевая работа. О проведенном на Дальнем Востоке времени он всегда вспоминал с легкой ностальгией, ласково называя руководство своего тогдашнего места службы «сборищем непуганых идиотов».
Он тут же открыл дверь, мельком взглянув в телескопический глазок, потому что сразу понял, кого черт принес.
– А есть ли в доме чай? – нагло осведомился у хозяина Саня Котов, вручая тому тортик. – Тогда, пожалуйста, заварки не жалей, мы потом тебе все финансово возместим, – помолчал и добавил: – со временем.
Боксер помог Бацунину снять куртку, хлопнул Сергея по плечу и прошел на кухню, по дороге доставая из кармана мобильник. Вскоре из кухни донесся его непривычно ласковый, почти сюсюкающий голос: «Дорогая, я тут ребят встретил, зашли к Сереге в гости, не скучай. И тебе приветы... Как там дети?.. Перезвоню, целую...»
Вернувшегося в прихожую Лопатина встретили улыбками, а невоспитанный Котов и вовсе гнусно хихикнул и, шаркнув ножкой, промурлыкал: «Я тут ребят встретил...» За что немедленно получил по пузу, не очень сильно, но с намеком.
Надо сказать, что за последние несколько лет Володя Боксер сильно изменился: он слегка округлился лицом, стал чуть более разговорчив (вернее, чуть менее молчалив), а самое главное – он улыбался! Вы видали когда-нибудь плачущего большевика? Уверяю вас, улыбающийся Боксер – зрелище куда как более крутое и впечатляющее. Тот же Саня Котов, увидев это великолепие в первый раз, попытался спрятаться на телеграфном столбе... А все дело в том, что Володя женился, причем по страстной и взаимной любви. Интересная была история с географией. О ней как-нибудь попозже и отдельно...