– А куда же еще? – захохотал он и вдруг заорал: – Куда лезешь, овца? А ну, пошла отсюда!
– Молодые люди, – раздался чарующий женский голос, – не подскажете мне... – и тут же раздались хлопки, столь частые, что показалось, будто стреляют из автомата с глушителем.
При первых же словах я упал на землю и валялся вплоть до окончания перестрелки. Впрочем, какой, к черту, перестрелки, слишком уж разным был класс противоборствующих сторон. Ни один из чингизовых нукеров перед тем, как покинуть этот прекрасный и яростный мир, даже не успел нажать на спусковой крючок.
Я поднял голову и огляделся. Четверо застыли на земле в позах сломанных кукол. Крутой мэн Чингиз, с не успевшей сбежать с лица радостной улыбкой, застыл в позе «руки в гору». Метрах в десяти от него стояла неопрятная толстуха, одетая в немыслимое тряпье, с седыми патлами, почти закрывающими лицо. Две «гюрзы» с удлиненными глушителями стволами были направлены на единственного уцелевшего.
Поднявшись с земли разгибом, почти как герои гонконговских боевиков, я подошел к Чингизу и со словами: «Значит, в багажник?» нанес удар «клювиком», то есть, сомкнутыми большим и указательным пальцами левой в печень, а когда он скрючился от боли, сложенной лодочкой ладонью правой – по почкам. И потом несколько раз с чувством пнул его ногой.
– Ну, зачем вы так, Станислав? – с легким осуждением спросила Юлия.
– Имеет право, – с крыши склада неслышно спрыгнул Юра. С автоматом в руках обошел лежащих и посмотрел, не требуются ли кому дополнительные огневые услуги. Естественно, никому не потребовались.
– Имею, – согласился я и еще раз пнул лежавшего. – И, вообще, меня очень нервирует, когда всякая шпана наставляет на меня волыны и порывается покатать в багажнике, – и отвел ногу для следующего удара.
– А вот теперь, хватит, – скомандовал Юра и подмигнул мне. Он поднял с земли наручники, подошел к тряпкой валяющемуся на земле и «окольцевал» его. Достал рацию.
– Готово. Первый, второй, подъезжайте.
Первой подошла машина «Скорой помощи». Из нее вышли двое невыразительного вида мужичков с пластиковыми мешками и начали паковать убитых. Следом за ней во дворе появился джип, из которого вылез Котов. Он достал из багажника здоровенный чемодан и затолкал в него Чингиза, предварительно сделав ему укольчик.
– А он неплохо сложен, – заявил Саня, засовывая чемодан назад в багажник.
– И даже ноги не торчат, – подтвердил Олег, вылезая из машины и закуривая.
– А не задохнется? – засомневался я.
– Обижаешь, чемоданчик у нас специальный.
– Как я вам в образе? – поинтересовалась Юлия, стирая грим с лица бумажной салфеткой.
– Чья школа? – вопросом на вопрос гордо ответил я.
– Третий, подъезжайте, – скомандовал Юра.
Во дворе показалась старенькая «шестерка», эти двое сели в нее и укатили.
Упаковав тушки, «чистильщики» обработали пятна крови специальным раствором из канистр, еще раз внимательно осмотрели двор и тоже уехали. Последними убыли мы с Саней, Олегом и мирно спящим в багажнике пленным. Нас ждала работа.
– Когда мучить-то начнете? – спросил несколько помятый после увеселительной прогулки в чемодане, всеми силами пытающийся скрыть страх Чингиз.
– Не терпится? – участливо поинтересовался Котов, прекрасно понимая состояние собеседника. Устроивший засаду и сам в нее угодивший, тот ожидал очнуться где угодно: в подвале, в кочегарке, в лесочке у разожженного костра, в конце концов. Но только не в уютном кабинете. Даже не связанный, он сидел в кресле подле журнального столика в компании трех мужиков средних лет, ничуть не напоминающих палачей. Да и специфического инструментария, так способствующего приливу откровенности, тоже не наблюдалось. Это-то и пугало.
– Кофе? – дождавшись утвердительного кивка, Саня поставил перед ним чашку и сахарницу. – Добавляй по вкусу.
– Кто вообще сказал, что тебя будут мучить? – Олег заложил ногу за ногу и откинулся в кресле. – Давай договоримся, ты отвечаешь на наши вопросы, делаешь пару звонков, а мы...
– А вы за это меня совсем не больно убиваете, – продолжил его мысль Чингиз. Ей-богу, несмотря на весь свой страх, парень неплохо держался, и это вызывало уважение.
– Некрасиво перебивать старших, – укоризненно покачал головой Саня. – Ты отвечаешь на наши вопросы, а мы тебя отпускаем.
– Так-таки и отпустите?
– Не сразу, конечно. Посидишь у нас денек-второй, пока эта байда не закончится, а потом гуляй на все четыре стороны. Ты же в легионе отслужил, значит, французский паспорт есть, вот и езжай жрать лягушек.
– Какие у меня гарантии?
– Честное слово офицера, – непривычно серьезно ответил Олег. – И советую верить, мы им просто так не разбрасываемся.
– О как!
– Именно. И еще. Вот этого дядю, – Котов указал на меня, – вы пытались спеленать целой командой. Результат напомнить?
– Не надо.
– Рад, что не забыл. Дядя вас, сопляков, просто отшлепал и отпустил. А вот сейчас ты влип в конкретную разборку между серьезными людьми. Так что советую, как говорят в кино, сотрудничать.
– Не понимаю только, какой резон вам оставлять меня в живых? Я бы...
– Ты бы... Мы просто давно живем, и лишняя кровь нам ни к чему. Уж поверь, попроливали...
– Верю, что вы хотите знать?
– Многое.
Когда позвонила Даша, наш разговорчивый собеседник уже заканчивал по второму кругу отвечать на вопросы, на сей раз, попив моего фирменного напитка (водички с химией).
– Да.
– Стас, как ты?
– Все в порядке.
– Когда будешь?
– Вообще-то сегодня не смогу, дела.
– Очень прошу, приезжай. Мне страшно и потом...
– Что случилось?
– Не могу по телефону. Пожалуйста, приезжай, – она всхлипнула, – я просто не знаю, что делать.
– Успокойся, буду через час.
– Люблю тебя.
Очень приятно слышать подобное от молодой и чертовски красивой женщины. Если честно, моя личная жизнь до встречи с ней была серой и тусклой, как штаны пожарного, и крайне бедной на любовные признания.
Я сделал Сане знак рукой, и мы вышли в коридор.
– Любовь-морковь? – полюбопытствовал он.
– Типа того. Я сейчас еду к Даше, что-то у нее случилось.
– Поднимать народ?
– Боюсь, что да.
Не успел подойти к двери, как она распахнулась. На пороге стояла моя любимая, плачущая и даже слегка растрепанная.
– Хорошо, что приехал, заходи скорее.
– Что случилось?