Время шло, и понемногу я начала успокаиваться, то есть не дрожала, услышав звонок по телефону или в дверь. Я смогла с хорошими баллами окончить школу и поступила в институт. Папа надеялся, что моя жизнь наладится, и я старалась, как могла. Усердно посещала занятия, встречалась с девчонками-однокурсницами, при этом чувствуя себя так, точно меня публично облили грязью. И одна мысль билась в мозгу: «Они знают». Хотя к тому моменту мою историю благополучно забыли, да и отец постарался, чтобы посвящен в нее был очень ограниченный круг людей. От мужчин молодых, средних лет и совсем старых я шарахалась, как черт от ладана, что неудивительно. И время в этом смысле ничуть не помогало. Так прошло шесть лет. Внешне я выглядела вполне нормальной девицей, но в голове водились здоровенные тараканы, и было их не счесть, а мое душевное состояние можно было смело охарактеризовать, как устойчиво нездоровое. Слава богу, мало кто это замечал. Кроме папы, конечно. Ради него я пыталась казаться если не счастливой, то, по крайней мере, спокойной.
Мой очередной день рождения мы решили отметить в ресторане. Мое настойчивое стремление избегать общества папа уважал, но считал необходимым время от времени выводить меня в свет, чтобы я окончательно не одичала. Из приглашенных была только Вера. Она-то о похищении знала и упорно считала себя виноватой, хотя ее вины в произошедшем не было. В вечер, когда все случилось, она несколько раз звонила мне на мобильный, пытаясь предупредить, что не придет: мать себя плохо чувствовала. Подруга настойчиво расспрашивала меня, что происходило в те три дня, из лучших побуждений, надо полагать. Но и ей я не могла рассказать об этом ни через год, ни через два, ни через шесть, похоронив в себе эти воспоминания.
В холле ресторана мы столкнулись с двумя молодыми людьми. Один из них когда-то работал у моего отца, а потом открыл собственное дело. Второй оказался его товарищем, приехавшим из другого города. Мужчины подошли поздороваться.
– Это мой друг, Валера, – торопливо представил его папин знакомый. – Вместе служили в армии. Решил меня навестить.
Папа терпеть не мог тех, кто от армии отлынивал, у каждого, как известно, свои причуды. Так что, сам того не ведая, Олег дал другу лучшую рекомендацию. Папа пожал мужчинам руки, представив нас с Верой. Несмотря на мое душевное состояние, гормоны дали о себе знать, возраст обязывал, и, увидев Валеру, я почувствовала волнение. Наверное, всему виной его улыбка: открытая, мальчишеская. В глазах его появлялись искорки, а на правой щеке ямочка. Сердце любой девицы непременно дрогнет. Уверена, эта улыбка не раз помогала ему в жизни. А еще меня поразил его голос, тихий, завораживающий, ощущение было, что тебя ласкают, не спеша поглаживая по плечу.
Мужчины устроились за столиком неподалеку от нас, а где-то ближе к середине вечера Валера пригласил меня на танец. Я согласилась, не раздумывая, но уже через минуту жалела об этом. Он мне нравился, хотелось смотреть в его глаза и завести непринужденный разговор. Вместо этого я начала думать: знай он, что со мной произошло шесть лет назад, непременно бы отшатнулся. Чувство, что я с головы до ног покрыта липкой грязью, вернулось как по заказу. Разве можно полюбить такую, как я? И прочие дурацкие мысли в том же духе. В общем, четыре минуты танца превратились в пытку, и я не чаяла вновь оказаться за столом. Валера смотрел на меня с некоторой растерянностью, должно быть, выглядела я странно. Но сей факт скорее успокоил. Он решит, что я чокнутая, мы больше никогда не увидимся, и я забуду его через неделю.
Через неделю он позвонил. Сказал, что опять приехал к другу на выходные, и хотел узнать, как мои дела. Слушая его, я то краснела, то бледнела и с трудом что-то промямлила в ответ. Валера зачастил в наш город, через два месяца мы встретились. Посидели в кафе, болтая о пустяках. Я пришла с Верой, но его это, похоже, не удивило. В следующие выходные мы отправились в кино, опять втроем. В конце концов, Вера заявила, что чувствует себя идиоткой, и наотрез отказалась меня сопровождать. Я была уверена, что непременно все испорчу, но свидание прошло на удивление гладко, разумеется, благодаря Валере. Он был на редкость терпелив со мной, смотрел ласково и старался меня рассмешить, что ему с блеском удавалось.
Он стал частым гостем в нашем доме, папа к нему успел привязаться, но от разговоров со мной на эту тему воздерживался. К тому моменту я влюбилась по уши. Однако дурой я все-таки не была и понимала: платоническая любовь вряд ли Валеру устроит. Даже дружеский поцелуй вгонял меня в ступор, а представив себя в постели с мужчиной, я начинала трястись, как осиновый лист, и подвывать сквозь зубы.
Как-то, простившись с Валерой, я пошла пожелать отцу спокойной ночи, уверенная, что гость уже ушел. Но Валера оказался в кабинете отца. Дверь была чуть приоткрыта, и я заметила его раньше, чем успела ее распахнуть.
– Леонид Сергеевич, я хотел с вами поговорить, – услышала я его голос.
– Да, Валера, слушаю тебя…
Привалившись спиной к стене рядом с дверью, я подслушивала их разговор, покрываясь липким потом.
– Какие-то проблемы? – спросил отец заботливо.
– Нет. То есть… Леонид Сергеевич, я очень люблю вашу дочь. Возможно, вы хотите видеть своим зятем кого-то более успешного, но…
– Дело не в этом, – мягко перебил отец. – Я вижу, что ты ее любишь. И вижу, что она влюблена в тебя. А лучшего зятя я и желать не могу. У тебя светлая голова, деловая хватка, ты умеешь работать… Дело в Полине… в том, что с ней случилось… – «Не смей рассказывать», – едва не заорала я в панике, но продолжала стоять на месте, стискивая рот ладонью. – Когда ей было пятнадцать… в общем, ее похитили, с намерением получить выкуп. И она до сих пор не оправилась от этого. От помощи психолога наотрез отказалась, все держит в себе… Такие травмы плохо лечатся, Валера. Этот подонок ее изнасиловал. Боюсь даже думать, что он делал с моей девочкой. Беда в том, что она испытывает чувство вины. За все эти годы у нее не было ни одного молодого человека. Хотя бы просто друга. Тебе придется очень нелегко.
– Спасибо, что рассказали мне… теперь многое становится понятным… я ее люблю и сделаю все возможное и даже невозможное… если понадобится ждать годами, что ж… главное, что она рядом… Она будет счастлива, вот увидите…
Само собой, я уже рыдала, мне пришлось срочно ретироваться в свою комнату, чтобы не обнаружить свое присутствие.
На следующий день я боялась взглянуть на Валеру, и вместе с тем почувствовала облегчение. Он знал и готов принять меня такой, какая я есть, не испытывая отвращения или жалости, что было бы еще хуже. Надо отдать ему должное, он в самом деле был на редкость терпелив и смог сделать то, что не под силу оказалось ни психологам, ни времени. Я почувствовала себя бесконечно счастливой, и весь тот ужас, что преследовал меня долгие годы, казалось, исчез насовсем.
Недели через две после того памятного разговора Валера сообщил отцу, что намерен продать свой бизнес и перебраться в наш город. Уверена, подобный поступок произвел на отца впечатление, а про меня и говорить нечего. Папа, конечно, желал мне счастья, но мысль, что я могу уехать, должно быть, пугала его. Оттого намерение Валеры очень порадовало. Отец обещал ему всяческое содействие, и уже через месяц Валера обосновался здесь. Пока решался вопрос с его бизнесом, без дела он не сидел, открыл фирму, не без содействия папы. Отец предложил ему деньги, он отказался, заверив, что справится сам. Дела его шли неплохо, что отца не могло не радовать. Мы стали встречаться каждый день, этих встреч я ждала с нетерпением, но предложение Валера сделал мне, когда, по его словам, «встал на ноги» и уже не сомневался, что сможет обеспечить мне «достойную жизнь», заработав тем самым в глазах моего отца бесконечное количество призовых очков. Само собой, я сказала «да», а папа был так счастлив, что даже прослезился, хотя человеком слыл сдержанным. Тогда и стало ясно, как нелегко ему приходилось все эти годы.