Завенягин кисло ухмыльнулся.
— На моей памяти был всего лишь один случай, когда, пожалуй, лучший из современных воров-домушников не смог справиться с замком, — сказал он в ответ. — Но тот замок был работы старинных мастеров, кажись, конца девятнадцатого века. Вора не смогла задержать даже швейцарская охранная система, а с виду простой замочек дореволюционного русского мастера поставил его в тупик. Такие дела.
— Ну да. Скорее не дела, а делишки.
— Однако, если судить по вашему описанию, этот клиент в нашей картотеке не значится, — задумчиво сказал майор. — А ведь у вас замки и впрямь достаточно серьезные. Неспециалисту их не взять. Но воры-домушники с виду никак не похожи на бомжей. А этот тип, судя по вашему описанию, словно из помойки выскочил.
— Ну да, совершенно верно. От него действительно разило луком и прокисшей капустой. Это только теперь до меня дошло.
— И на залетного он не похож, — продолжал Завенягин размышлять с задумчивым видом. — Такое чучело не впустили бы даже в электричку, не говоря уже про поезд дальнего следования.
— По мне, так он выскочил из преисподней, — буркнул я раздраженно.
— Поскольку я материалист, эта версия не имеет права на существование, — сухо ответил майор.
Ну да, не имеет… Я вспомнил серебряные пули, воронье над Круглой горой и слухи, с нею связанные. Еще немного — и я поверю во что угодно.
— Вы ко мне по какому-то вопросу или как? — спросил я неприязненно.
Впереди меня ждала финальная часть уборки, поэтому трали-вали разводить было недосуг.
— Нам нужно поговорить, — сказал майор.
— Мы уже говорим.
— Будем считать ваш рассказ о грабителе преамбулой к нашему разговору.
Во менты пошли! Какие умные слова знают. Я покопался в своем словарном запасе и вынужден был сознаться самому себе, что мое образование похоже на решето — сплошь в дырках. Мне стало стыдно, и я кивнул, соглашаясь с опером. А куда денешься?
— Прошу, — сказал я галантно, указывая на гостиную, которая уже приобрела почти нормальный вид.
Бросив взгляд, в котором сквозило сожаление, на кухонную дверь, майор взял курс на диван, где и расположился с постной миной на лице. Я понимал его: он надеялся на очередной фуршет, а тут такой облом. Конечно, у меня был небольшой запас спиртного, но я из вредности решил прикинуться валенком. Нефиг разевать роток на дармовщину. Эта неизбывная черта ментовского характера уже достала всех. Интересно, новые «полисмены» тоже будут падки на халяву?
— Ну и?.. — спросил я нетерпеливо, потому что пауза несколько затянулась.
Завенягин сидел и пялился на интерьер гостиной, будто впервые его увидел. Он был словно в трансе. Что это с ним? Тут майор повернулся ко мне, и я наконец заметил, что он очень плохо выглядит. Его красные, как у вурдалака, глаза выражали крайнюю степень усталости, а на лице лежала тень вечного недосыпа. Похоже, дела старшего опера шли не шибко.
— То, о чем я сейчас вам скажу, знает лишь ограниченный круг лиц, — начал Завенягин. — Надеюсь, вы понимаете, что это тайна следствия и вам нужно держать язык за зубами…
— А вы не говорите. И вам будет спокойней, и мне.
— Увы, ситуация запредельная. Я оказался в тупике. Но уверен — вам известно что-то такое, о чем я пока понятия не имею. Нет-нет, я ни в чем вас не подозреваю! Просто вокруг дела Брюсова творится настоящая чертовщина. Все, кто имеет к ней хоть какое-то отношение, исчезают. Точнее, уходят из жизни.
— Но я-то пока жив.
— Вот именно — пока.
— Спасибо, вы меня утешили.
— Но самое интересное… — Тут Завенягин буквально вонзил свои вурдалачьи глаза прямо мне в душу. — Самое интересное, что в данный момент вся эта адская карусель вертится вокруг вас.
— Да ну? — Я скептически ухмыльнулся, хотя на душе вдруг стало муторно.
— Судите сами: убиты Брюсов, затем Мошкин (оба серебряными пулями), в СИЗО отравлен Кованый…
— Не может быть! Это как же так?
Наверное, мой вопрос прозвучал чересчур наигранно и фальшиво, но майор не обратил на это внимания.
— Не как, а чем, — сказал он в ответ. — Наши эксперты так и не смогли определить яд, которым он был отравлен. Отправили на экспертизу в Москву. Когда придет ответ, неизвестно. А это очередная задержка в следствии. Но и это еще не все. В тюремной больнице повесился Мозель. И у меня есть подозрения, что стульчик из-под его ног выбил кто-то другой.
— Чему вы удивляетесь? В наше время за деньги (а тем более — за большие) сделают что хочешь. У народа крыша поехала на почве обогащения. Значит, кому-то сильно не хотелось, чтобы Кованый и Мозель начали «петь» на допросах.
— Именно. Притом так не хотелось, что Котя неожиданно сошел с ума.
— Вы серьезно?!
— Вполне. В один прекрасный день стал полностью невменяемым.
— Наверное, психика не выдержала тюремных стен. Все-таки он еще совсем пацан…
— Намекаете на садистов в милицейской форме? Парня сильно прессовали, и от этого он подвинулся рассудком. Это совсем не так. Котей занимался лично я. И смею вас заверить, что у нас не было к нему чересчур серьезных претензий. Он не бандит, не убийца и даже из вполне приличной семьи. Бывают иногда такие индивидуумы. Котя сошел с ума среди ночи, в камере. Ему начала видеться разная чертовщина. Забьется в угол и вопит как резаный.
— Может, симулирует?
— Нет. На этот счет уже есть медицинское заключение.
— Ладно, понятно, что ничего не понятно. Но тогда следующий вопрос: а при чем тут я?
Майор хмуро зыркнул на меня и достал из папки, которую держал на коленях как прилежный ученик, несколько фотографий.
— Взгляните, — сказал он с нехорошей улыбочкой.
Я взглянул. И только неимоверным усилием сдержал возглас изумления. На фотографиях был отображен весь процесс моего похищения: и моя персона с ошарашенным видом, и «быки», державшие меня под микитки, и «линкольн», и даже его номерной знак. Это кто же так постарался?
Мой немой вопрос не остался без ответа.
— Есть тут у нас один… любитель острых ощущений, — сказал Завенягин то ли с восхищением, то ли с осуждением, я так и не понял. — Из молодых, да ранних. Его наши гайцы сторонятся, как чумы. Благодаря его снимкам было уволено четверо сотрудников ГИБДД… понятно, за что. Мало того, он сумел заснять киллера, который застрелил бизнесмена. И мы наконец раскрыли заказное убийство, что совсем уж невероятно. У него потрясающий нюх на экстремальные ситуации. Так что вы на это скажете? — обличительным жестом указал он на фотографии.
— Хорошая аппаратура у этого малого, — ответил я как можно беззаботнее. — Скорее всего, объектив длиннофокусный. Дорогая вещь…