– Правда?
– Конечно. Здесь даже камни – история.
Рада улыбнулась вежливо: фраза показалась ей порядком избитой.
Владимир, видимо, заметил ее недоверие и расценил его как пренебрежение. Он обиженно засопел и вдруг потянул ее за руку:
– Идите сюда.
– Куда? – Рада с тоской посмотрела на уже маячившую впереди надпись на павильоне: «Рынок продовольственный», но бородач был настроен решительно и нырнул в узкую улочку.
Они прошли несколько шагов и остановились подле старого дома.
– Смотрите. – Мужчина сел на корточки и тыкал пальцем в фундамент дома.
– Что там?
– Смотрите же! – Он потер ладонью стену, стирая пыль, и Рада с удивлением увидела вмятину, похожую на след собачьей лапы.
– Это отпечаток собаки? – нерешительно спросила она.
– Нет, это след волчьей лапы. И в городе немало таких камней.
– Но при чем тут волки?
– Это очень старая легенда, – начал Володя, послушно следуя за девушкой, которая потихоньку двинулась обратно в сторону рынка. – Все случилось в тринадцатом веке, когда тевтонские рыцари топили прусские земли в крови, устанавливая здесь свои законы и свою веру. Была зима, и волки, призванные языческими колдунами, вышли из лесов, чтобы помочь людям защитить их землю. Поговаривали, что то были оборотни, и им было все равно, в доспехах рыцарь или без – никто не мог уйти от них живым. Рыцари устраивали облавы в лесах, уничтожали логова и щенков, а потом отсиживались в замке. Но однажды под стенами замка собралось огромное количество волков и стрелы у тевтонцев кончились. Волки выли и царапали каменные стены. А ворота сотрясались от ударов волчицы, которая была вожаком стаи. Утром горожане, не сомкнувшие глаз от страха, вышли на площадь и увидели на ней ту самую волчицу, которая стояла над телом командира гарнизона, защищавшего Кёнигсберг. Она перегрызла ему горло. Никто не знал, как волчица попала в замок, но ни один человек не рискнул поднять на нее руку. Люди расступились и выпустили зверя из крепости. С того дня набеги волков прекратились, а на всех домах, строившихся в городе, каменщики стали ставить след волчьей лапы, как своего рода оберег.
– Как интересно, – искренне сказала Ирада, а потом все же спросила: – А вы сами верите в эту легенду?
– Что ж, как местный житель я в нее верю. Но как историк не могу не признать, что в тот год могла случиться очень холодная зима и голод погнал волков под стены замка. А все остальное…
– Все равно интересно, – повторила Рада. – Спасибо вам за рассказ и за то, что проводили.
– Я много покупать не буду и вполне могу помочь вам с сумками, – сказал Владимир. – Хотите, встретимся здесь, у входа, через час?
Ирада еще раз поблагодарила и нырнула в шумное многолюдье рынка. Будучи девушкой обстоятельной и давно научившись считать заработанные деньги, она прежде всего обошла весь рынок, присмотрелась, приценилась, а уж потом выбрала и мясо, и овощи и кое-что из молочных продуктов. Сумка получилась увесистая, и она искренне обрадовалась, увидев скучающего у крайней палатки Володю. При нем было две пластиковые сумки. В одной проглядывали пакеты с кефиром или молоком, а в другой лежали какие-то овощи, и наружу торчал пучок зеленого лука.
Рада прикинула, что крепкий мужик явно недогружен, и с облегчением повесила на него сумки, оставив себе только пакет с хлебом и корзиночку ежевики. Увидев ягоды, Володя задумчиво сказал:
– А ведь этой ежевики в дюнах полным-полно. Мы раньше по выходным ездили, целой компанией с работы. И Тереза тоже ездила, она потом варенье варила, вкусное. Песни пели у костра, шашлыки жарили… Здорово было.
– Вы хорошо знали мою тетю?
– Конечно! Полжизни в соседних квартирах, считай, что почти родственники.
– А я ее и видела-то всего пару раз, – вздохнула Рада.
– Жаль, что так, – отозвался Володя. Некоторое время они шли молча, потом он сказал:
– Она больше всего в жизни любила свою работу и этот город. И Клауса. Да, я очень уважаю Николая Андреевича, мы много лет работаем вместе, и я знал – да все знали, – что он восхищается Терезой. Никто в музее даже не шутил по этому поводу. Такое трогательное поклонение, абсолютно без претензий. Наверное, так любили в прошлом веке. А ведь она была старше его. Но Тереза всегда прекрасно выглядела, очень за собой следила. Их брак после смерти обожаемого Клауса стал скорее союзом двух друзей и единомышленников. Впрочем, с возрастом Тереза становилась как-то мягче, начала больше думать о людях, и, наверное, по-своему она действительно любила Николая Андреевича. А он ее просто обожал, и ему очень трудно теперь… А на похороны что ж вы не приехали? – спросил он вдруг, и в голосе его Рада услышала осуждение.
– Я не знала, что она умерла, – ответила девушка. – Мы переписывались через электронную почту, но где-то два раза в месяц. Так что я не волновалась – ну, нет письма, может, закрутилась тетя с делами… Да и у меня столько проблем своих свалилось…
– И дядя вам не звонил?
– Вчера только позвонил, и я сразу же приехала.
– Наверное, он испугался, оставшись один, – как бы про себя сказал Володя. – Здоровье не то, а работы много. Он, наверное, предложил вам стать его помощницей в работе с архивами?
Девушка воззрилась на бородача в изумлении:
– Помощницей? Да вы что! Я историю знаю в пределах курса средней школы, а в музейном деле вообще ничего не понимаю. Да и не предлагал мне дядя такого, глупость какая. Сказал, что могу жить у него, сколько захочу, и если работу найду, то хорошо.
– А кто вы по специальности?
– Секретарша, – буркнула Рада и порадовалась, что они уже подошли к дому и можно поблагодарить Володю и распрощаться.
Она заглянула к дяде – тот что-то бодро набирал на компьютере – и отправилась в кухню готовить обещанный борщ.
За следующие два дня Ирада вполне обжила комнату Терезы. Впрочем, вещи так и не разобрала толком, на столе ничего не трогала, а книги с полок брала только почитать. Рада словно впала в сонное оцепенение. Теплые дни, нешумный район, золото деревьев и возможность ровным счетом ничего не делать погрузили ее в некое подобие транса. Она ходила только в магазин, порой сидела на лавочке, бездумно глядя на монумент улицы Соммера. На невысоком постаменте стоял танк Т-34, который, как рассказал ей Николай Андреевич, прибыл сюда своим ходом, побыл немножко памятником, потом его опять мобилизовали на войну в Китай. Но и оттуда танк вернулся относительно целым и снова взгромоздился на свое законное место на постаменте. Рада смотрела на зеленые бока танка-путешественника и вяло думала, что хорошо бы съездить в Китай. Вот уж набралась бы новых впечатлений. Или еще отдохнуть немножко?
Когда она пожаловалась дяде, что делать ничего не хочется, тот замахал руками: