А тот действительно пытался представить, в каких условиях не так давно видел эту татуировку. Теперь он не сомневался, что именно эту, и именно на этой руке. Две руны «зиг» рядышком, они не очень бросались в глаза, но внимание привлекли. Если бы когда‑то Вангер не интересовался эсэсовской тематикой, то не придал значения двум зигзагам, ведь далеко не все шведы, например, знают, чей это знак.

Он пытался вспомнить, как выглядела рука… Если не так давно, значит, не была голой… Что — манжета рубашки, рукав пиджака, свитер — было над татуировкой?

Вспомнил: свитер. И руку вспомнил, и то чья она.

— Это Леннарт Викстрем, его татуировка.

Мартин молча смотрел на Дага, ожидая, когда тот соизволит объяснить. Вангер несколько мгновений таращился на друга в ответ, потом хлопнул себя по лбу:

— Черт! Я забыл, что ты не все знаешь. Леннарт Викстрем давнишний бэдээсэмщик, я у него получал консультацию по поводу Ларса Юханссона и того, могла ли Кайса Стринберг повеситься сама. Удивительно, но он сказал правду… Черт, неужели Леннарт был в банде?! А мы к нему советоваться ходили.

— А сколько в ней было человек вообще?

— Не знаем, не все попались. На месте убито пятеро, один умер по дороге в госпиталь, а двух убили только что.

— А этот?

— Этот? — Даг задумался.

Если Викстрем был в банде и даже принимал участие в съемках, то вполне мог быть в доме и в тот день. Вангер проверил список убитых бандитов, Викстрема в нем не было. Куда девался? На острове вполне можно спрятаться, а у них не было поисковых собак, да и не до того.

— Нужно немедленно задержать Леннарта Викстрема, хотя я сомневаюсь, что он еще в Стокгольме.

Бергман с таким предложением согласился, но, отправленная по месту жительства Викстрема группа захвата, конечно, никого не обнаружила, Леннарт Викстрем исчез, соседи его не видели уже давно, где работал, не знали, о родственниках ничего не ведали.

Неужели Викстрем и есть Хозяин? Если это он, то почему там в подвале все ждали появления этого монстра?

Но почти все сведения о том, что происходило в подвале у них от Линдберг, одна из освобожденных вместе с Линдберг девушек практически не говорит ни по‑шведски, ни по‑английски, у второй свернута челюсть и сейчас в специальном устройстве, чтобы восстановился сустав. Третья по‑шведски почти не говорит, но по‑английски вполне прилично. Врачи уже разрешили с ней разговаривать, но два первых опроса прошли бестолково, временами она просто не могла подобрать нужных слов, описывая пытки, ее английского для этого не хватало. Нужно попробовать еще раз…

Вангер задумался: знала ли Линдберг Викстрема? Если она знала бэдээсэмщицу Хильду Шеквист, которая и вызвала Линн в подвал якобы для беседы с теми, кого та искала. В этот вызов и эту попытку найти сначала бывшую подругу своего парня, с которой тот расстался семь лет назад, а потом вообще непонятно кого, Вангер не верил. Зачем Линдберг потребовалась Маргит Стринберг? Как‑то у этой красотки с французской косой все фантастично получается… Пришла в офис прямо к бывшей подруге Юханссона, а та отправила ее следить за миллионером. Последовала, конечно, любовь с первого взгляда, в которую может верить Фрида, но не он, Даг Вангер.

Кстати, сколько можно заниматься делами родственников, где Фрида, пора ей позвонить и напомнить, что существует работа…

Фрида звонку обрадовалась, но посмеялась:

— Даг, ты по чему больше скучаешь, по моему присутствию или по кофе, который тебе автомат не выдает?

— Дел много, и они совсем невеселые…

— Завтра уже приду, меня не было‑то три дня.

— А сейчас ты где?

— В… в Эстерсунде.

— Что же не сказала, там нужно кое‑что узнать. Можешь завтра не приезжать, но разыщи там больницу и разузнай все о пациентке Эмме Грюттен, у которой прямо на операционном столе умер сынишка Петер, и еще Софии Хантер. С каким диагнозом лежала, не знаю, но одновременно с Эммой Грюттен. Записала? Еще очень нужно найти координаты врача, оперировавшего маленького Петера Грюттена, кто он, куда уехал, все, что сможешь… Я сейчас пришлю тебе сообщение с именами.

— Да, хорошо.

Вангеру совсем не понравилось, как его напарница отвечала — так, словно ей не хотелось работать, такого у Фриды не бывало, она горела на работе, вся в своего погибшего отца.

— Фрида, у тебя что‑то случилось? Скажи, я еще освобожу тебя на день‑другой. Может, помощь нужна?

— Нет‑нет, все в порядке. Присылай сообщение. Ладно, Даг, мне нужно идти, потом перезвоню…

Что заставило Вангера попытаться определить, где находится абонент, он не смог объяснить и сам. Отправил Фриде письмо по электронной почте с перечислением кого и по какому поводу нужно найти, и вдруг зачем‑то запросил местонахождение абонента.

Ответ весьма удивил Дага. Телефон был в Окерсберге. Это совсем рядом со Стокгольмом и за полтысячи километров от Эстерсунда. Тут же появились два вопроса: что Фрида делает в Окерсберге, как было известно Вангеру, никаких родственников у девушки там нет, и почему она солгала о своем месте нахождения?

Оставалось надеяться, что умная электроника ошиблась и завтра же все выяснится.

Рассвет

* * *

Никаких двух дней и никакой свободы (кто сказал, что она мне нужна?), Ларс успел побывать на острове за полдня. Вернувшись домой после двух утренних семинаров, я обнаружила, что Ларс уже у нас.

— Как дела на острове?

Его бровь в ответ чуть приподнимается:

— Хорошо. Тебе привет от Мари, Жана и Боя. Я обещал привезти тебя. Линн, бабушка со Свеном скоро собираются возвращаться, не знаешь?

Хорошо, что вспомнил о бабушке, во‑первых, меня тоже интересует этот вопрос, они что‑то слишком задержались в Гётеборге. У моей обожаемый ба настоящий роман с камердинером Ларса Свеном. Если честно, то мы двое даже чуть ревнуем их друг к другу, просто Свен заменил Ларсу деда, когда тот умер, а бабушка мне родителей, когда тем оказалось не до меня. Я рада этому роману, Свен хороший и интересный человек, но ревную. Похоже, Ларс тоже, его Свен — это его Свен…

Во‑вторых, вопрос о возвращении на остров для меня сродни вопросу о возобновлении полноценных отношений — и хочется, и колется, и гордость не велит…

Пожалуй, стоит плюнуть на все сомнения и броситься к Ларсу в объятия по‑настоящему. Мысленно я плюю, но… всего лишь пожимаю плечами:

— Не знаю, ей не до меня.

Почувствовав мое поганое настроение, которое вовсе не касалось Ларса и наших с ним отношений, просто в университете мне нужно срочно сдать кучу долгов, а в голове каша, он поднимает мое лицо:

— Эй, какие проблемы?