Бергман заглянул в бумаги, принесенные Вангером, удивленно приподнял бровь:
— Ты уверен? Юханссон?
— Да, он.
— Хорошо, я получу разрешение на обыск. Обвинения косвенные, потому большего не обещаю.
— Да не косвенные они, нужно только взять его отпечатки.
— Боюсь, адвокаты найдут лазейку, чтобы его вытащить.
Подписывая бумагу, Бергман вдруг тихо произнес:
— Она уехала. Я был там.
— Я знаю. Видел твою машину у ее дома… — Вангер принял бумаги, не глядя на Микаэля. Они теперь избегали смотреть в глаза друг другу.
— Думаешь, вернется?
— В полицию нет, — вздохнул Даг. — Закончим дело, я здесь не останусь.
— Хорошо.
Хорошего не было ничего, но надо же что‑то ответить…
— Линн, не хочешь съездить ко мне в офис?
Я знала, что у Ларса есть офис, но где он и чем вообще Ларс занимается — тайна за семью печатями. О, меня допускают в святая святых?
Или это приз за хорошее поведение во время потрясающего секса?
Таковой только что случился у нас, конечно в комнате боли. Никакой боли там больше нет, зато есть одно сплошное удовольствие.
На сей раз секс был в стиле Бритт — чумовой, то есть подобный смерчу, цунами, безо всяких предварительных ласк. Подруга считает, что только такой и должен быть, если люди любят, все остальное лишь жалкое подобие.
Что с нами обоими случилось, не знаю, но мы едва дотерпели до прихожей. И, стоило захлопнуться двери в квартиру, буквально впились друг в дружку, словно не виделись тысячу лет.
Его и моя рубашки остались валяться в прихожей, джинсы где‑то в гостиной, до кожаного монстра в комнате боли мы добрались уже без ничего, а уж что творилось на нем… Я уже даже привыкла быть сверху, почти перестала бояться демонстрировать то, что в действительности чувствую, показать ему свою страсть, свое желание.
Но на сей раз мы менялись местами, словно пытаясь подчинить друг друга, причем каждый норовил оказаться сверху! Это так ново — не уступать, подчинять, а не подчиняться, требовать свое…
— Ах ты так? Ну держись!
Какая, к черту, нежность? Это была борьба, причем нешуточная. Нам не до ласк, мы рвались обладать друг дружкой, нет, не так — взять друг друга. Перекатывались по подиуму, рискуя попросту свалиться с него. Обошлось, но кончили все же на полу…
Когда все закончилось, я все равно оказалась сверху, и это была победа.
Я не пряталась у него на груди в смущении, просто повалилась рядом без сил.
— Что это было?
Ларс заглянул мне в лицо:
— Хочешь повторения?
Вот теперь я уткнулась ему в плечо:
— Не смогу.
— Еще как сможешь. Давай, поспорим, а если проиграешь, выполнишь любое мое желание.
Ну да, это из беспроигрышной серии, потому что я готова выполнять желания этого тирана с утра до вечера, но для порядка я противлюсь.
— Пошли в душ.
Конечно, проиграла. Смогла. В душе смогла. Правда, сумасшествия не было, была нежность, а еще его совет на ушко:
— Вот так и нужно, дорогая. Ты замечательная любовница, только еще не все поняла.
И вот теперь приглашение в его офис.
— Хочу.
— Угу, подожди меня.
Что бы это значило?
Я могла придумать все, что угодно, но только не то, что последовало…
Ларс принес чулки и красивый плащ. Протянул мне:
— Надень.
Стараясь не допустить, чтобы большое полотенце упало с моего тела, я осторожно натянула чулки. Красивые, с хорошей резинкой, я такие не ношу, но почему бы не доставить удовольствие Ларсу. Плащ остался лежать в кресле…
— Туфли?
Да, конечно, но не мешало бы сначала кое‑что другое, например, нижнее белье.
Но змий‑искуситель приготовил мне сюрприз.
— Нет, только плащ.
— На голое тело?!
— Угу. — Чертенята в глазах корчат мне рожи, даже показывают языки. — Не рискнешь?
С этими словами Ларс просто освобождает меня от полотенца, проверяет, насколько высохли волосы (хвала короткой стрижке, они уже почти сухие) и помогает надеть плащ. Плащ достаточной длины, чтобы прикрыть то, что видеть никому не положено, но наклоняться не стоит.
— Ты хочешь, чтобы я в таком виде куда‑то вышла?!
— Ты великолепно смотришься, дорогая. Просто не наклоняйся и никто не поймет, что ты без белья.
— Ларс?!
— Ты проиграла пари.
— И ты заставишь меня раздеться посреди Сергель?
— Глупости. Я никогда не допущу, чтобы тебя увидел кто‑то, кроме меня. Ты моя и только моя. Нет, это все для меня. Пойдем.
Ощущение потрясающее. Можно быть обнаженной в сауне, даже на нудистском пляже (не пробовала, но наслышана), но быть обнаженной даже под плащом посреди города!..
Стоило шагнуть за дверь квартиры, как я вся подобралась. Ларс лукаво разглядывал меня:
— Ты прелесть. Пойдем, и учти, что сбежать я тебе не позволю. До конца так до конца!
Ах так?! Я еще не забыла урок Дубая, там он показывал меня своим бывшим одноклассникам, а теперь решил своим коллегам продемонстрировать?
Принимая вызов, я выпрямляю спину, расправляю плечи и вскидываю голову. Ларс едва сдерживает улыбку, бровь чуть приподнимается. Мой подбородок вздергивается еще выше, да, вот так!
Как ни в чем не бывало приветственно машу рукой консьержу и в машину сажусь так, словно под плащом я в вечернем платье, а не голышом. Мелькает мысль, что есть такие платья, в которых разница была бы не слишком заметна.
— Да, кстати, а что у тебя за офис?
Он смеется уже откровенно:
— Любопытных мужских взглядов не жди, у меня работают одни ботаники.
— И секретарь есть?
— Угу, красивая молодая женщина.
Так… я что, должна ревновать его еще и к работе?
— Хм… ты даже не съязвила по этому поводу?
— А надо было?
— Я ожидал.
— Извини, что обманула надежды…
Ларс смеется как‑то… загадочно, что ли. Ясно, что впереди меня ждут приключения. Знать бы еще какие.
— Погадай, погадай. Полезно, возбуждает.
Черт побери, он мысли читает?
Его рука скользит по моей ноге под плащ… Да что же он делает?!