Кроме пылающе-красной подписи «Внимание!», никаких букв баба Надя разобрать не смогла, так как огорчилась очень сильно, а очки пропали вместе с сумкой. Но сомневаться не приходилось — на портрете ее, по всей видимости, прозывали Розой Романовой.
Нельзя сказать, насколько сама разыскиваемая однофамилица последней императорской семьи была похожа на портрет — может быть, и вовсе не походила. Поставь ее под стенд, любой постовой милиционер мимо пройдет.
Но тот же постовой моментально сцапает Надежду Прохоровну — портрет как будто с карточки в ее паспорте списывали!
— Дядя Дима! — захлебывался тем временем сержант в энтузиазме. — Остановился у Кривого переулка закурить, поворачиваю голову… Глядь! Роза самолично выворачивает! И так, знаете ли, идет, как будто это не она, как будто просто так гуляет! Ну я ее, понятно дело, в наручники и к вам. Она ведь в позапрошлом году в райцентре у наряда удостоверение сперла, помните? Так я ее… того — обезопасил!
Дядя Дима довольного сержанта не перебивал. Осматривал Надежду Прохоровну, как драгоценный экспонат в музее искусств, любовался скульптурой «Бабушка в наручниках».
— Нет, ну вы представьте! Только вчера из района предупредили — к вам может Роза на «гастроли» отправиться, а она уже тут как тут!
— А где вторая? — включился наконец капитан. — Вторую поискал? Роза одна не работает. Пока она старушек убалтывает, вторая тетка по шкафам шарить должна.
— Не было никого, — четко отрапортовал Коляня. — Одна Роза.
— Та-а-ак, — протянул начальник. — Давай запихивай ее к Козлову и пойдем искать. Кудрявцев!
Румяный рядовой подскочил на стуле. (Приключенческая книжка громко шлепнулась на пол, и тот ее стыдливо ногой под стул переправил.) Зазвенел ключами от «обезьянника»…
— Да вы что!!! — очнулась баба Надя. — Куда вы меня запихиваете?!
— Куда следует, — довольно разулыбался капитан. — Давай, Володя, не медли, нам еще ее подельницу выловить надо.
— Какую подельницу?! Вы что — с ума сошли?! Я Надежда Прохоровна Губкина из Москвы! Меня подполковник Суворин из МУРа знает!!
— Ага, — зловредно согласился капитан. — А также наш майор Панищев, подполковник Александров и старший лейтенант Татарский, чью бабушку ты этой зимой в райцентре «обнесла». Запихивай ее, Володя.
Володя мотнул головой, отпер «клетку»… Надежда Прохоровна вцепилась в ее прутья с наружной стороны и гневно пробасила:
— Имею право на один звонок!
— Американских боевиков насмотрелась, — довольно констатировал Володя и попытался отцепить бабушкины пальцы от решетки.
— Разрешите мне позвонить домой! — вопила баба Надя. — Я вам докажу, что я никакая не Роза, а Надежда Прохоровна Губкина! Пустите! У меня документы украли!!
— Ага, — снова кивнул милицейский начальник. — Мы тебе позвонить дадим, а через полчаса твой табор наше отделение в кольцо возьмет. И после этого окажется, что ты трижды мать-героиня и имеешь на иждивении шестнадцать хромых невесток и двадцать восемь внуков. Ученые — знаем! Твои шум поднимут, мы тут от детского рева и их визга оглохнем!
— Да никакая я не Роза! — взмолилась бабушка Губкина, цепко держась за прутья, поскольку никакого желания сидеть на лавочке «обезьянника» в ногах похрапывающего пьянчуги Козлова не имела. — Ну посмотрите, разве я похожа на цыганку?! — взмолилась она. — Я — русская! Надежда Прохоровна Губкина!
— Это мама у тебя русская была, — вновь согласился капитан и показал глазами на портрет на стенде. — Потому тебя, «представительницу собеса», в дома и пускали. Русская ты только по виду. Хватит препираться, гражданка Романова, попались — так имейте силы вести себя достойно! — Капитан дядя Дима нравоучительно задрал палец к потолку и сходил в кабинет за фуражкой, пока его подчиненные отдирали бабушку от прутьев и пропихивали в клетку.
Следует заметить, что на последнем этапе баба Надя была вынуждена сдаться под гнетом обстоятельств — шибко торопящиеся на розыски преступницы милиционеры нервничали, могли впопыхах и тумаков надавать. Сыщица вошла за решетку, прислонилась к прохладной стене и закрыла глаза.
Ненормальный день. Все в одну кучу смешалось: и парни в лесу напугали, и сумочку отобрали, и за цыганку-мошенницу приняли…
Фельдмаршал еще этот — чтоб ему пусто было! — в райцентр умчался, другого времени не нашел!
И что теперь делать? Кому звонить, кого на помощь звать? Эти балбесы несуществующую подельницу Розы всем отделением до ночи искать будут… Умаются. И бабку возле алконавта уморят…
Надежда Прохоровна потерла виски — туда пробиралась нешуточная головная боль, представила, кому могла бы позвонить на домашний или рабочий телефоны, которые на память знала, и расстроенно констатировала: если эти балбесы и в самом деле пробегают по поселку до самых потемок, майор Дулин уйдет домой, а его мобильного телефона немолодая бабушка наизусть, разумеется, не помнила. (Кстати сказать, Алеша говорил, Дулин и вовсе в отпуск собирался.) Придется звонить себе домой, просить Софу разыскать Алешку, который каждый вечер прогуливаться с Настенькой наладил, чтобы тот разыскал майора, который разыскал бы подполковника Суворина из МУРа, чтобы тот позвонил самолично в поселковое отделение — для пущего эффекта. Суворин — чин. Дулин, конечно, тоже товарищ авторитетный, но все же не подполковник из знаменитейшего МУРа. После звонка оттуда бабу Надю с извинениями до Парамонова доставят и ножкой шаркнут…
Но пока, видать, придется потерпеть.
Надежда Прохоровна недовольно взглянула на храпящего алконавта Козлова — разлегся, как у себя дома на завалинке! Присмотрелась к оставшемуся рядовому…
Шибко общительным тот не выглядел. Спрятал глаза от негодующего взора бабушки в книжку и старательно изображал наплевательское отношение к разгневанной злоумышленнице в кутузке.
— Молодой человек, — культурно привлекла его внимание бабушка Губкина. — Товарищ рядовой…
Тот даже ухом не повел. Уходя, капитан дядя Дима предупредил строжайше — на разговоры с опытной мошенницей не вестись, она такой молоденький состав как семечки щелкает… Так что Надежда Прохоровна минут пять безрезультатно взывала к общению: просила дать ей телефон, созвониться с Москвой, пока, наконец, осененная идеей, не завопила:
— Товарищ рядовой Владимир! Наберите, пожалуйста, номер участкового в Сельцах! Он меня знает! Я Надежда Прохоровна из Москвы, у меня документы украли!
— Ага, сейчас, — пробормотал рядовой Володя, — только козырек у фуражки начищу…
Прогресс. Рядовой оторвался от книжки и поглядел на подозреваемую гражданку:
— Долго думала? Участкового ей из Сельца вызвать…
— Не надо вызывать! Хотя бы позвоните!
— А еще сфотографировать и фотку по факсу выслать, да? — догадливо прищурился рядовой. — Сиди уже! Твой портрет и так в каждой деревне есть!