Может быть, сходить к Аркадичу посоветоваться? Он тут во всем мужик заинтересованный…
Успеется. Надежда Прохоровна поняла: устала так, что просто не готова к серьезному разговору с кем бы то ни было! Голову и душу раздирали противоречия, и нужно время, чтобы это переждать. Успокоиться, продумать все еще раз не торопясь, на свежую голову.
Баба Надя поднялась с лавочки и медленно, оттягивая встречу с золовкой, побрела к ее дому. Авось удастся не поддаться настроению, спокойно выдержать Матренин взгляд и виду не подать, насколько все тут плохо. Ужасно. Разрушительно для тихого течения парамоновской жизни.
Устала.
Уснула Надежда Прохоровна на удивление легко. Может быть, усталость помогла, может быть, ромашковый чай с майским медом, но, войдя в комнату Матрениной дочки, собираясь, кстати сказать, еще разок на треклятые снимки поглядеть, до стола так и не дотопала. Опустилась на кровать, посидела минуточку и сама не заметила, как голова склонилась на подушки.
Проснулась ранним утром и очень удивилась, обнаружив себя укрытой одеялом на разобранной постели.
Наверное, Матрена как-то изловчилась, подумала с ласковостью. Или сама, не открывая глаз, устроилась.
Тихонько так, чтобы не скрипнули пружинки, Надежда Прохоровна встала с кровати и пошла доделывать то, на что вчера не хватило сил. Достала из выдвижного ящика стола все фотографии Карпыча; согрела себе чаю и отправилась пить его на улицу, за столиком у палисадника.
Неяркое солнце уже немного разогнало утренний туман. Ноги немножечко зябли, Надежда Прохоровна грела руки, сжимая ими большую чашку, и, еще не проснувшись как следует, рассматривала две нечеткие фотографии, на которых Федор Мухин был снят в одежде бабы Глаши. Глядела и понимала: что-то в них еще осталось неясным. Что-то спряталось в чернющей мути, скрылось за размытыми пятнами: прищурься, напрягись — увидишь.
Сыщице-любительнице бабушке Губкиной очень хотелось верить, что там, за пятнами, скрывается НАДЕЖДА. Не все еще потеряно, стоит только поднапрячься и хорошенько подумать, все можно еще исправить! «Разрулить»!
Ведь для чего-то существует поговорка «И волки сыты, и овцы целы»?!
Так почему бы не для этого случая?! Давай, давай, Надежда Губкина, проснись, включи мозги на полную катушку! Спасай деревню, избавляй от страхов!
…Мозги проснулись на пятнадцатой минуте напряженных уговоров. Включились сразу, подкорректировали зрение, и оно подарило дивное изменение ракурса на последнем фотоснимке: туманное пятно вдруг превратилось в угол сарая, подтянуло к себе некую размытую полоску на заднем плане, и общий вид улетающей наискось фигуры обрел неопределяемую доселе устремленность к конкретной цели.
И это устремление вернуло бабе Наде радость жизни. Мозги заработали в почти танцующем воодушевленном ритме, каждое па ловко вписывалось в спасительный для всех рисунок! Хотелось громко известить деревню — НАДЕЖДА ЕСТЬ!!
Бабушка Губкина стремительно вскочила с лавочки, заскочила на минуточку в дом и натянула на ноги вязаные носки Матрены. Потом, прижимая к груди обе суворовские фотографии, помчалась к его огороду.
«Только бы найти, только бы найти! — молилась на ходу. — Если я найду то, что там должно быть, поговорка про волков и овечек воплотиться в реальности!»
Возле дома Фельдмаршала сонно и лениво потявкивал бдительный Гаврош. Надежда Прохоровна буквально ползала по небольшой, усыпанной занозистыми щепками полянке рядом с горкой дров; поминутно вскакивала на ноги, подносила «заговорившую» фотографию к глазам и прикидывала на местности возможное расположение последней улики.
Нашла.
И тут же чуть не прослезилась — НАШЛА, НАШЛА, НАШЛА!!!
Пробежала до капустных грядок, щедро нарвала листьев и укрыла ими чуть ли не треть полянки за клетками.
— Надежда Прохоровна?
За спиной, недоуменно таращась, стоял хозяин огорода в полосатых трусах и шлепанцах. Погавкивание бдительного Гавроша разбудило кроликовода и повлекло на улицу, проверить — кто снова разоряет клетки?! На кого кобеля и милицию напустить?!
Как выяснилось, баба Надя разоряла. Но только не клетки, а остатки ажурной капусты. Безмерно удивленный, Фельдмаршал разглядывал украшенную капустными кружевами полянку и машинально скреб пальцами упитанную волосатую грудь:
— Надежда Прохоровна, что вы здесь делаете?
— Я здесь, Суворов, делом занимаюсь, — строго, вставая с колен, сказала московская бабушка. — А ты тут ничего не трогай.
— Почему это?
— Так надо. Видишь — я каждый листик камушком прижала. Смотри не выпускай Гавроша, понял?
— Не очень, — признался все еще сонный Фельдмаршал и с наслаждением зевнул.
— Потом поймешь, — пообещала гостья туманно и, словно все происходящее вполне укладывалось в ежеутренний порядок вещей, гордо повернулась к остолбеневшему пенсионеру спиной. — Ну, пошла я, Карпыч. До встречи.
…Дома приготовила Матрене знатный завтрак из тонких блинчиков и гречневой каши со шкварками: по кухоньке прямо-таки порхала! Во какое настроение образовалось!
Еле дождалась приличного по воскресному времени часа и собралась звонить Суворину в Москву. Взяла мобильный телефон и очень обрадовалась (и немного удивилась), обнаружив в нем безответный вызов от Алешки.
Конечно, первым делом позвонила дражайшему воспитаннику Бубенцову и удивилась еще больше, узнав, по какой причине тот до нее вчера дозванивался.
— Тут вам письмо из Парамонова, баба Надя, — пояснил Алеша. — Мы с Настей приехали с дачи поздно вечером — Настене сегодня на работу, а тетю Соню и Вадима Арнольдовича другие гости обратно с дачи захватят, — раскрыли почтовый ящик, а там — письмо.
— Из Парамонова? — уточняюще переспросила Надежда Прохоровна. — А от кого?
— На конверте только название деревни, но без имени отправителя.
— Вскрывай, — приказала баба Надя.
Алеша послушно вскрыл конверт, прочел послание…
Прослушав Алексея, Надежда Прохоровна расслабилась окончательно: все совершенно встало на места. Каждая несуразица, малейшая нелепица в расследовании сегодня утром нашла объяснение. Надежда Прохоровна даже посмеялась немного, закончив разговор с Алешкой, и уверенно — теперь уж точно никаких загадок не осталось! — набрала номер подполковника Суворина.
Покаялась немного хорошему мужику в ненужной скрытности, рассказала обо всех парамоновских делах и попросила помощи.
— А она к вам, может быть, уже и так едет, — довольно хмыкнул подполковник. — Я еще вчера созвонился со своим приятелем, рассказал ему о ваших заморочках, и тот пообещал приехать и помочь.
— В воскресенье?! Зачем же занятого человека беспокоить, можно…
— Надежда Прохоровна, — перебил ее Суворин, — Артем Давыдович вначале так и собирался — в понедельник позвонить в поселок, все утрясти… Но я, признаюсь, грешен, не удержался и рассказал Артему, при каких обстоятельствах произошло наше знакомство, и тот — «не утерплю, поеду с твоей бабушкой знакомиться прямо в воскресенье». От дачи, говорит, и комаров устал — спасу нет. Так что готовьтесь. Давыдыч — генерал.