– Ты чего? – растерянно спросила артистка.
– Тише! – шикнула на нее Надежда. – Он ушел?
– Кто ушел? Кого ты так испугалась?
– Тот мужчина… в халате… он ушел? – Надежда опасливо выглянула из-за плеча спутницы.
В коридоре, кроме них и охранников, никого не было.
– Да кто это был? – озабоченно переспросила Лидия. – Кого ты так испугалась?
– Это был Георгий, – вполголоса ответила Надежда. – Ну, муж моей знакомой, про которого я тебе рассказывала… тот человек, который нанял Володю, пригласил его на день рождения жены под видом своего старого друга. Оказывается, он здесь работает…
– А почему ты его так испугалась?
– Сама не знаю. – Надежда растерянно взглянула на спутницу. – Вот представь – действительно не знаю, почему я испугалась.
Надежда вспомнила, как Нина говорила ей, что ее муж работает в крупной фармацевтической фирме. И получается, что он жене не наврал – хотя бы в этом. Так тогда почему же у Надежды до сих пор поджилки трясутся?
– Нам сюда, – напомнил о своем существовании охранник, шагавший впереди, и открыл своим ключом неприметную дверь в самом конце коридора.
За этой дверью оказался выход на задний двор особняка. Перед крыльцом стояла машина – не та, на которой их привезли сюда, более неприметная.
Женщин снова усадили на заднее сиденье, на этот раз без охраны. Охранники простились и ушли обратно, остался только один, который сел за руль, повернулся и спросил:
– Куда едем?
Надежда назвала адрес той квартиры, в которой на эти дни поселилась Лидия. Свой адрес она называть не хотела, хотя и понимала, что при сегодняшнем развитии техники выяснить его для людей Мясникова не составит большого труда. Пришлось добираться до дома на частнике, на метро тащиться не было сил.
И все равно получилось очень долго из-за пробок. Надежда нервничала, пока не вспомнила, что сегодня у мужа отчет перед инвесторами, и после этого они, конечно же, пойдут в ресторан, так что муж явится домой позднее и не голодный.
Кот сидел на пороге с обиженным видом, на его выразительной морде было написано все, что он думает о своей нерадивой хозяйке. И даже несколько больше.
– Подожди, Бейсик, сейчас я тебя накормлю, – проговорила Надежда, нашаривая ногой тапочки и заискивающе глядя на кота.
И в это время зазвонил телефон.
Надежда сняла трубку, поднесла ее к уху.
– Надя? – донесся из трубки знакомый голос. – Это я, Павел…
– А, Паша! – обрадовалась Надежда, узнав мужа Лены Пантюхиной. – Я только вошла…
– Ну, извини! Я думал, ты все время дома…
– Да нет, знаешь, сколько всяких дел… А ты что звонишь-то? С Ленкой что-то случилось, или с внуками?
– Да нет, типун тебе на язык! С ними, слава богу, все в порядке. Ты же меня сама просила позвонить, если я что-нибудь узнаю про твоего знакомого…
– Про какого знакомого? – переспросила Надежда Николаевна, которая после бурных событий сегодняшнего дня вообще забыла, о чем просила Пашу.
– Ну, ты даешь! – В Пашином голосе прозвучала плохо скрытая обида. – Сама сказала, что для тебя это очень важно, я всех знакомых на уши поставил, чтобы узнать что-то про Жорку Шмелева, а ты про него уже забыла…
– Ой, Пашенька, извини, – спохватилась Надежда. – Я тут просто с хозяйством закрутилась…
тесто у меня не поднимается… – Надежда решила приврать. – Вот я и не врубилась сразу, о чем речь. А так мне действительно важно все, что ты узнал про Жору, – что он собой представляет, чем занимается…
– Тесто? – переспросил Паша, выхватив часть из ее реплики. – Ты пироги печешь? А с чем?
– С капустой, – выпалила Надежда Николаевна первое, что попало на язык.
– О, мои любимые! – завистливо вздохнул Павел. – Ты бы повлияла на Ленку. Может, она тоже пирог испечет.
– Ну, уж Ленка у тебя отличная хозяйка! – вступилась Надежда за подругу. – Не знаю, чего тебе еще нужно!
– Пирогов, – честно ответил Паша. – Хозяйка-то она, может, и хорошая, а пирогов с капустой лет пять не печет! Я уж не говорю про пироги с яблоками или, к примеру, с курагой…
– Ой, да ладно тебе! Вы, мужья, вечно чем-то недовольны. Если бы она пекла пироги, ты бы еще что-нибудь придумал. Заявил бы, что хочешь винегрета. Или киселя. Скажи лучше, что тебе удалось узнать про Жору. Где он сейчас живет?
– Нигде, – ответил Павел каким-то странным тоном.
– То есть что значит – нигде? – переспросила Надежда. – Все люди где-нибудь живут, хоть на съемной квартире. Ты хочешь сказать, что у него нет своего жилья?
– Я хочу сказать, что умер Жора Шмелев, – неохотно проговорил Павел. – Такие дела.
– Как – умер? Что значит – умер? Я ведь только…
Она хотела сказать, что только сегодня видела Георгия в офисе фирмы Мясникова, но вовремя прикусила язык.
– Умер – это и значит умер! – изрек Павел философскую сентенцию сомнительной свежести. – Замерз Жора по пьяному делу.
– Как замерз? Сейчас же тепло…
– А кто говорит про сейчас? Он уже пять лет назад замерз, в самые холода.
– Ничего не понимаю! – протянула Надежда.
– А чего тут понимать? Выпивал наш Жора, по пьяному делу и замерз…
Павел сделал подобающую паузу и продолжил:
– Он после института в Пскове работал, выпивать тогда уже начал. С одной работы его поперли, потом с другой. Потом, тоже по пьянке, подписал он какие-то бумаги, когда протрезвел – оказалось, что поменял свою квартиру в Пскове на домик-развалюху в деревне. Это еще в девяностые годы было, тогда и не такое случалось…
Ну, делать нечего, переехал в ту деревню, сперва даже немного жизнь у него наладилась – работу нашел в мехколонне, огород развел, даже женщина какая-то у него появилась. А потом снова выпивать начал, в деревне с этим делом просто, самогон все варят. Эта баба его, ясное дело, бросила, ну, Жорка тогда совсем с катушек сошел. В общем, шел он откуда-то пьяненький зимой. Присел отдохнуть, да и заснул в сугробе. Утром уже холодного нашли.
– Ужас какой! – закричала Надежда. – Слушай, Павлик, а это точные сведения?
– Самые верные, – обнадежил ее Павел, – можно сказать, что из первых рук. Говорил я с Толькой Пузанковым, он у них в группе старостой был, ездил в ту деревню Жорку хоронить. Тогда они денег кой-каких собрали, дали, кто сколько мог, Толька и отвез. Потому что у Жорки родственников никого не осталось, родители умерли к тому времени, братьев-сестер не было. Говорил – жуткое дело, как человек жил, полная нищета, голые стены…
– Все водка проклятая… – тяжело вздохнула Надежда. – Что же теперь делать?
– А что делать-то? – удивился Павел. – Это пять лет назад было, что ты делать собираешься? Надя, а тебе зачем это все?