Однако шумному и говорливому Ягуну было не занимать чуткости. Он ободряюще подмигнул Тане, сказал: «Ну пока! Я к Лотковой!» – и слинял. Чувствуя, что Ванька продолжает смотреть на нее, Таня отвернулась.
«Привет от пыльного свитера!» – ужасно хотелось сказать ей, но она сдерживалась, правда, с трудом. В конце концов, для кого, как не для Ваньки, она одевалась? Хотя только ли для него? В мысли о том, что все она делала только
для него, было немало лицемерия, и у Тани хватало ума отдавать себе в этом отчет. «Видеть себя со стороны гораздо важнее, чем видеть себя в зеркале», – любила повторять на своих лекциях Медузия Горгонова.
Самый маленький домовенок подпрыгнул, пискнул и оглушительно ударил по барабану. В ту же минуту еще трое домовых запрыгали по клавишам синтезатора. Забавнее всего было наблюдать за трубачами и саксофонистами. Маленьких легких домовых хватало только на один выдох. Затем они отскакивали, переводя дух, а их сменяли другие. К тому времени, как последний из очереди успевал дунуть в трубу, первый уже восстанавливал силы.
– Ты будешь танцевать? – спросил Ванька, появляясь рядом. На его лице было недоумение и, пожалуй, обида.
– Нет. У меня болит нога! Может, тебе Зализину пригласить? Вон она там, у стола караулит! – ответила Таня, не оглядываясь. Она знала, что, если обернется, не вынесет укоряющего взгляда Ванькиных глаз.
Неожиданно Тане почудилось, что локон Афродиты нагрелся у нее в ладони. Это был особый жар, совсем не похожий, скажем, на жар раскалившегося магического кольца или взбешенного артефакта. Это был жар, проникавший в сердце.
Она тревожно оглянулась и, хотя никого не увидела, ощутила: кто-то зовет ее. Зовет телепатически. Забыв о Ваньке, она стала осторожно лавировать между танцующими парами, пытаясь понять, откуда исходит зов.
Вот Пипа – самоуверенный и напористый маленький танк – танцует с Генкой Бульоновым. Генка ссутулился, присел изо всех сил, и все равно Пипенция едва достает ему до груди. Чем не дядя Герман и тетя Нинель? История любит возвращаться на кр<F»TimesET Udar»P12>у<F255P255>ги своя. Она любит привычные повторяющиеся ситуации, видя в них покой и стабильность.
Вот Шурасик с Леной Свеколт. Кажется, и во время танца они спорят о чем-то ученом, а затем Шурасик сердито останавливается и начинает быстро записывать на руке у Свеколт магические формулы. Ленка качает головой и в свою очередь пишет что-то на ладони у Шурасика… И эти двое нашли друг друга.
А вот и Гробыня с Гуней Гломовым. Зная, что грузный Гломов все равно оттопчет ей ноги, Склепова поджала их, и Гуня просто таскает ее, висящую у него на шее, танцуя за двоих. Гробыня только посмеивается и капризничает, командуя и призывая Гломова быть резвее. Нет уж, едва ли Бейбарсов сможет стать таким же Гуней, а раз так, то и этот выбор уже сделан, что бы там ни говорила и ни думала Склепова.
Вот Сарданапал танцует со строгой и суровой Медузией. Вот хохочет Великая Зуби, требуя у Готфрида Бульонского не пыхтеть, а вот Поклеп перевозит с места на место бочку с русалкой, к которой не так давно по просьбе Милюли домовые приделали колеса. В общем, все развлекаются как могут, и даже громадный Тарарах притопывает в одиночку, помахивая копченой бараньей ногой, в которую время от времени впивается здоровенными зубами. И весь счастливый вид питекантропа говорит, что танцы желудка ничем не хуже парных. К тому же с хорошо прожаренным бифштексом поладить проще, чем со своенравной девицей.
А вот проносится ловкий и быстрый Ягун с Катей Лотковой. Отличная пара, и танцуют оба хорошо. Правда, на лице у Ягуна легкая фоновая задумчивость. Должно быть, он не уверен, погасил ли огонь под котлом, в котором кипит олово с добавленной селитрой и перхотью барабашек, и теперь сомневается, ни рванет ли на радостях весь Тибидохс. Но это уже второстепенные детали, которые не должны затенять главного. А главное сейчас для Ягуна – Лоткова.
– Эх, Катька, не повезло тебе со мной! – вздохнул Ягун.
– Почему?
– Склероз прежде меня родился… Через какое-то время ему надоело торчать в одиночестве, и он решил напомнить мне, что и мне пора рождаться, но забыл… На то он и склероз! – сказал играющий комментатор.
– Что-то я не понимаю, о чем ты, – озабоченно заметила Катя.
– Не волнуйся, я тоже не понимаю. Понимание всегда приходит последним, а уходит первым… Но разве это так важно? – разглагольствовал Ягун.
Проскользнув к лестнице, Таня нырнула за ногу ближайшего атланта. Здесь, уверенная, что ее никто не видит, она откинула со лба волосы и попыталась разобраться в своих чувствах. Локон Афродиты холодным жаром полыхал у нее в ладони. Разжав пальцы, Таня увидела, что он сияет так, словно она зачерпнула ладонью жидкое солнце.
Атлант, встревоженный жаром артефакта, стал переминаться с ноги на ногу. Таня поняла, что нужно уходить, пока ее случайно не раздавили. Золотистое сияние, которое отбрасывал локон, вело ее по лестнице наверх.
Примерно догадываясь, кто может оказаться там, наверху, но в то же время внутренне разрешая себе обманываться, Таня начала подниматься по лестнице так быстро, как позволяла ей высота ступеней.
Локон полыхал все ярче, настойчивее. Неведомый голос звал, манил. Музыка из Зала Двух Стихий доносилась едва-едва. Все размывалось тишиной, мелодия терялась. Звуки мягкими волнами накатывали и выплескивались на лестницу.
Таня поднималась по бесконечным ступеням, и вокруг ничего не было уже, кроме белых мраморных ног атлантов, которые выхватывал из темноты сияющий локон.
Довольно скоро Таня сообразила, где находится тот, кто зовет ее: на крыше. Нет, это была не та крыша Большой Башни, откуда они обычно летали ночами на Лысую Гору. По всей видимости, это была крыша Башни Привидений, потому что именно туда вела разветвляющаяся галерея.
На очередной маленькой лесенке Тане встретились старые знакомые: прикованный цепью меч-вампир и два черных надгробия. На рванувшийся к ее груди меч Таня едва обратила внимание. Зная его привычки, она заранее прижалась спиной к дальней стене, где он не мог достать ее.
Около надгробий она остановилась.
«Прямо здесь и сейчас будет похоронена Таня Гроттер!»– ехидно сообщило первое.
«Покойся с миром! Надела ли ты белые тапочки?» – спросило второе.
– А, вот вы где! Все вас ищут! – сказала Таня. – Меня послала Медузия Горгонова. Она собирается перенести вас в подвал!..
Буквы на надгробиях тревожно запрыгали.
«Она нас не поднимет! Мы тяжелые!»– сказало первое.
– Медузия сама и не будет. Для этого существуют циклопы, – ответила Таня.