Ощущая себя в роли гостеприимной хозяйки, Зализина сменила гнев на милость и… ее понесло. Ягун догадался, что у нее ужасно давно не было собеседника. Не рассказывать же, в конце концов, Бейбарсову… про Бейбарсова.
– Поначалу мы никак не могли привыкнуть! Вообрази – прилетели под Иваново, стоим как бедные родственники. У меня часы с кукушкой, а у Глеба тросточка и рюкзачок… Больше никаких вещей нету. Ступу он в лесу спрятал… Стоим на краю шоссе и не знаем, куда нам сунуться. А уже вечер такой довольно поздний, – начала рассказывать Зализина.
Ягун живо представил себе эту картину.
– И тут подъезжает к нам таксист и говорит: «Вам в город? За сто довезу!..» Мы садимся и едем! Едем и думаем, что такое сто? Зеленых мозолей, жабьих бородавок, дырок от бублика?
– Перестань! – недовольно сказал Бейбарсов.
Заметно было, что эти воспоминания не доставляют ему ни малейшего удовольствия. Вообще на Лизу он поглядывал как-то странно, вроде бы и с нежностью, но одновременно и с изумлением, точно на какой-то особый подвид человека.
«Хоть и любит он Зализину, а не подходит она ему. А все локон: сводит кого попало!» – подумал Ягун и съел большую ягоду клубники. Место для нее, как ни странно, вполне нашлось.
– Пончик, тебе чайку налить? – проворковала тем временем Лиза.
– Да, – ответил Бейбарсов.
– Без сахорочечка, как всегда?
– Без сахарочечка, – кивнул Глеб.
Лиза протянула ему губки для поцелуя. Ягун ощутил себя глубоко лишним.
«Блин… – подумал он. – Блин, блин, блин, блин».
– Ну ладно, ребят! Было жутко приятно вас увидеть! Я полетел! – сказал он.
Бейбарсов и Зализина попытались удержать его и оставить на ночь, но скорее из вежливости. Ягун же – внешне довольно неотесанный – прекрасно ощущал нюансы и полутона. Да и где бы он тут ночевал? В кухне на полу?
Русалочьей чешуи у Бейбарсова, понятное дело, не оказалось. Пришлось Ягуну набить бак пылесоса шпротами в масле (без банок, естественно) и креветками. Это было все же лучше, чем ничего. Увидев в баке эту гремучую смесь, Зализина немедленно начала морщиться. Бейбарсов же только усмехнулся, вполне благожелательно, но и не без снисходительности.
«Еще бы! Некромаг видел и не такое!» – подумал Ягун.
С Глебом Ягун попрощался в комнате. Зализина же выскочила вслед за ним на балкон, чтобы убедиться, что Ягун не разобьет банки и вообще не потревожит образцового порядка.
Играющий комментатор уже садился на пылесос, когда под ногу ему внезапно попалась холщовая вместительная сумка, из тех, что маги порой используют в дальних путешествиях.
– Я тут в вашей сумке запутался, – сказал Ягун Зализиной. Он решил, что будет правильно сознаться в этом самому, пока идеальная хозяйка не взбесилась.
Заметив, на что он наступил, Лиза ужаснулась.
– Это не наше!
– А чье?
– Тут кто-то прилетал… хотел что-то от Глеба! Они долго спорили, ругались, он угрожал Глебу, но Глеб ему отказал! А сумку он забыл, когда улетал! – выпалила Зализина на одном дыхании. В своей способности выстреливать триста слов в минуту она оставляла далеко позади даже внука Ягге.
– Кто прилетал-то? – не понял Ягун.
Лиза застыла, точно вопрос застал ее врасплох.
– Мужчина… да, мужчина, – сказала она не совсем уверенно.
– Как он выглядел хотя бы? И что хотел?
Взгляд у Зализиной стал пустым. Типичный взгляд человека, которому аккуратно стерли одно из воспоминаний.
Ягуну это совсем не понравилось, однако эту мысль, равно как и мысль о Семь-Пень-Дыре, пришлось отложить до более подходящего момента. В ближайшие дни ему нужно было облететь еще человек десять и всем разнести приглашения. Ветер уже бил в лицо. Пылесос ревел, и труба, полная мощи и нетерпения, ходила ходуном в ладонях играющего комментатора.
Человек может успеть бесконечно много. Все остальное – вопрос организации времени. Время резиновое. Утекает у бездельников и прилепляется к тем, кто вечно занят.
Провидение не любит мелких целей. Цель должна быть глобальной. Бросай камень в бесконечность, и тогда он в любом случае упадет дальше, чем камень того, кто только и надеялся, что добросить камень до забора. Единственное и главное условие успеха – ставить глобальные задачи и не отвлекаться на пустяки.
Из дневника Ваньки Валялкина
Они сидели в кабинете Сарданапала: суровый носатый Зербаган, обложившийся бастионами расходных книг, и сам академик. Катая из хлеба шарики, глава школы магии терпеливо смотрел, как Зербаган заканчивает проверять последнюю книгу, изредка делая пометки в своем блокноте.
Вот Зербаган закончил, закрыл книгу и застыл как изваяние, воззрившись на Сарданапала. Жуткие, круглые, немигающие, не человеческие, а скорее совиные глаза.
«А ведь он, пожалуй, хочет напугать меня своим молчанием!» – подумал академик. И, самое досадное, он ощущал, что у Зербагана это почти получилось.
Почти двухнедельная, ни на миг не прекращавшаяся ревизия вконец измотала и самого Сарданапала, и всех преподавателей. Даже благоразумная Медузия склонялась к тому, чтобы подложить в постель к проверяющему ядовитую змею.
– Я обнаружил ряд серьезных приписок, Сарданапал! Их множество! Вы не так уж и старались замести следы? Сознайтесь, хе-хе, скидка выйдет! – произнес наконец Зербаган, вдоволь истомив главу школы ожиданием.
Честный академик вспыхнул:
– Приписок? Покажите хоть одну!
– Извольте! – Зербаган быстро заглянул в свой блокнот, и желтым и выпуклым, как черепаший панцирь, ногтем мгновенно выкопал из кучи одну из тетрадей. – Просили – и вот вам… Где это тут было? Ага, нашел! 21-го декабря позапрошлого года вы заказывали на Лысой Горе сорок пять страусиных яиц. На их приобретение выделено девятнадцать дырок от бублика. Где эти яйца? Укажите мне их дальнейший след! Подчеркиваю: задокументированный след!
Сарданапал поморщился. Придирка показалась ему глупой.
– Откуда же я знаю, дорогой мой? Какой может быть след у яиц? Может, их кто-то съел? Или из них вылупились страусы. Или яйца протухли, – сказал он устало.
Зербаган гневно хлопнул короткопалой ладонью по книге.