Пули градом сыпались на остов немецкого танка, прикрывавший Аникина слева. Спросонья немцы не могли разобраться, что происходит, кричали, палили во все стороны.
Андрей, стреляя по мечущимся теням, стал отползать в сторону леса. Огибая бронированную громадину, он успел заметить, как лежавшая возле убитого немца женщина шевельнулась. Андрей расстегнул шинель и гимнастерку фашиста, нащупал в кармане бумаги и вытащил. В этот момент вспыхнули два прожектора. Желтые лучи заметались по территории хутора, по полю, по чернеющей метрах в тридцати стене спасительного леса.
Андрею надо было туда. Налегке, с одной оставшейся в вещмешке миной и гранатами, он пополз по пашне. Свист пуль усиливался. И тут со стороны леса по хутору открылся шквал огня. Значит, подоспел Карпенко с остальными. Ребята прикрывали отход своего командира. Били из «Дегтярева» и трофейного немецкого пулемета, из автоматов и винтовок. Теперь немцы окончательно сообразили, откуда на них обрушились все напасти. Истошные команды на мгновение перекрыли гул стрельбы.
Пламя внутри хуторского дома разгоралось, и в его отсветах было хорошо видно, как сразу несколько групп бросились к силуэтам танков и принялись карабкаться на броню. Спустя всего несколько секунд взревел мотор одной из машин, потом второй.
Неужели они собирались броситься в погоню на танках? Нет, скорее всего, немцы решили использовать для подавления огневых точек противника танковые пушки и пулеметы.
Андрей судорожно полз по земле, ощущая всем телом, как дрожит земля от разогревающихся моторов фашистских «пантер».
— Командир, сюда, сюда… — Аникин услышал голос Карпенко. Вот из кустов, прямо перед взмыленным лицом Аникина, вынырнула его счастливая физиономия. Руки с двух сторон подхватили командира под мышки и втащили в заслоненную кустарником ложбину.
— Сматываться надо, товарищ младший лейтенант… — все тем же счастливым шепотом тараторил Карпенко. — Они щас вдарят по нам из орудий своих. Размажут, как масло по хлебцу…
— По… годи… — переводя дух, выговорил Андрей. — Им, чтобы башни в нашу сторону развернуть, для начала надо маневр небольшой сделать.
В этот миг прямо на башне одного из танков с грохотом вспыхнул сноп огня. Черные тела с криками скатились на землю. Новая волна паники накрыла хутор.
— Ага! Есть сюрприз… — со злой радостью вскричал Девятов. — Я ить третью машину не успел заминировать. Так им оставил гостинчик. Гранату к люку прикрепил, на манер растяжки. Если открыть, чека и выдернется. Сработало!..
— Ух, молодец, Девятов… — выдохнул Андрей. — Работает голова…
— Ничего… кумекаем малость… — пробормотал солдат, снова припав к прицелу автомата.
— Эх, что там мины наши… не подкачали бы… — нетерпеливо выговорил Яким.
— А ты что их, ставил? — с иронией спросил Девятов.
— Слышишь, ты… — с обидой в голосе ответил Якимов. — Чтобы ты их поставил, я сначала гада фашистского пришил.
— Ладно вам… — урезонил их Аникин. — Оба дело свое сделали как надо. И нечего мериться теперь, кто больший молодец…
Тут мотор ближнего из танков — того самого, под который заложил мину Аникин, — несколько раз взревел, будто предупреждая: «Разойдись, поеду». Машина тронулась, и тут же прогремел взрыв.
С опушки было хорошо видно, как вся правая сторона ходовой разлетелась на катки и звенья гусениц. Машина встала, завалившись на правый бок и уперев ствол пушки в землю. Заревела вторая машина, и снова грохнуло. Этот танк уже был девятовской работой. Машину подбросило передом вверх. Двигатель второго танка сразу заглох.
— Приготовься, ребята… — проговорил Андрей. — Сейчас экипаж полезет. Тут их и принимайте… Только не сразу…
С минуту никакого движения внутри танков не намечалось. Наверное, взрывной волной экипажи обеих машин здорово контузило. Зато снаружи гам и беспорядочная стрельба только усилились. «Партизанен! Партизанен!» — вперемешку с другими немецкими словами неслось над хуторскими крышами. Паники добавляло пожарище. Огонь уже полностью овладел деревянным домом. Бревенчатые стены горели, как порох, озаряя все вокруг зловещим кроваво-красным светом.
В отсветах огня было хорошо видно, как немцы цепью, кто во что одет, с оружием в руках выдвинулись в сторону леса. Они залегли по внешней стороне сломанного хуторского забора, к лесу лицом, и вели непрерывную стрельбу.
Блики пожара скользили по черным башням обездвиженных танков. Вот на одной открылся люк. С трудом, как будто крышка была неимоверно тяжелой, ее откинула рука. Потом из отверстия показалась голова. Она была без пилотки и шлема. Даже отсюда, из леса, в отсветах пламени было видно, что немец белобрысый. Он, будто пьяный, шатаясь, выкарабкался наружу, сначала вполтела, потом высунул и ноги.
— Не стрелять, пусть другие выползут… — тихо, но отчетливо произнес Аникин.
— Ишь, как его качает… — не преминул прокомментировать Талатёнков. — Хорошо его двинуло… миной-то…
— Откуда знаешь, что миной, — произнес Девятов. — Может, и не миной вовсе. Может, он от горилки хохляцкой не оклемался еще. У них там, знаешь, какая гулянка шла? С бабами… Мы там одну уложили. Как раз для тебя, Телок. Хошь, сгоняй к ней… А я тебя прикрою…
Приглушенный хохот всей группы прервал голос Аникина.
Первый танкист вернулся к отверстию люка и опустил туда руки. Вот он извлек на поверхность своего товарища. Половина его туловища торчала из башни.
— Иди ты… и у фашистов взаимовыручка… — удивленно проговорил Чесничанский.
— Приготовились… — прошептал Андрей.
— А ты думаешь, ты один — человек… — философски сказал Яким. — Немчура — они тоже люди…
Произнеся это, он пустил в башню очередь из только что захваченного трофейного «шмайссера». В обойме были и трассеры. Их пунктир хорошо обозначил траекторию полета пуль, которые принялись кромсать тела на башне. Для остальных это словно послужило отмашкой на старте. Будто боясь не успеть всадить в фашистов свою порцию стали, все открыли огонь по танкам и по цепи, залегшей на земле под домом. Под этот шквал угодили и механики, выбиравшиеся из люков на корпусе в передней части танка.
Один, потом второй пулемет заработал со стороны хутора. Кусты, в которых укрылись истребители танков, выкашивало, как косой.
— Уходим!.. — крикнул Аникин. — Все — в глубь леса… Мы с Девятовым прикрываем.
Пулеметные пули, впиваясь в землю, кидали в лица бойцов комья грунта и искромсанные ветки.
— Командир! — раздался голос Мадана. — Девятов ранен… Плечо, кажется…
— Бери его на буксир… — тут же приказал Аникин. — Якимов — возьми у Девятова пулемет. Прикроем…
— Не вопрос, командир… — Штрафник тут же отполз в сторону корчащегося от боли товарища и, приняв из его рук оружие, выдвинулся к краю опушки.