Работу провели, как положено, с предварительной оценкой рельефа и тщательным изучением местности. Причем взводный проявил тут известную командирскую мудрость, приняв решение использовать боевой опыт и знания бывших танкистов, искупавших во взводе свои проступки перед Родиной.
Когда предварительную схему фортификационных сооружений согласовывали в штабе роты, старший лейтенант дипломатично об этих деталях поначалу умолчал, чтобы не вызвать лишние вопросы со стороны ротного и замполита. Особых трений с Веселовым уже не возникало, но все равно лишний раз испытывать высокий уровень сознательности командования не хотелось.
Коптюк поделился примененной им методой уже только тогда, когда ротный похвалил взводного за тактическую смекалку и грамотное «вписывание» линии обороны взвода в общую схему противотанкового района, выстроенного силами штрафного батальона. Всем штрафникам было хорошо известно, что их штрафной ПТОР [3] располагался на переднем крае между двумя мощными батальонными противотанковыми узлами, созданными силами стрелковых подразделений. Роте Телятьева удалось наладить связь с расположенным по соседству опорным пунктом стрелковой роты, а Степанков в качестве посыльного уже несколько раз бывал в гостях у пехотинцев.
Ротный, услышав, кто у командира второго взвода в «соавторах», поначалу нахмурился, а потом вынужден был признать, что все равно противотанковую фортификацию взвод продумал «хорошо». На удивление, Веселов, уже после обсуждения в штабе, отдельно стал хвалить Коптюка за верно и вовремя, «накануне большого дела», примененные «воспитательные методы».
А расчет Коптюка с использованием боевого и тактического опыта подчиненных действительно оказался верным. «Переменники» выдали немало дельных советов, рассуждая с точки зрения танковой психологии, что немало помогло в принятии окончательных решений. Кроме того, и многие во взводе, почувствовав свою значимость и востребованность, увидев воочию, что им и их товарищам оказывается доверие от лица непосредственного командира, воспрянули духом, поверили в себя и в свои силы.
Препятствия, обустроенные штрафниками, согласно начальному замыслу, включались в единую систему обороны, сочетаясь и согласуясь с размещением на своих местах огневых точек приданных взводу расчетов ПТР, пулеметчиков, выявившихся в ходе учебных занятий умельцев в метании гранат и бутылок с зажигательной смесью.
Ротный со слов зама по тылу батальона, майора Кулькова, ездившего вместе с комбатом в штаб армии, рассказывал, что за передним краем, позади ПТОРа штрафного батальона, на несколько десятков километров в глубь фронта созданы полосы обороны. Они идут одна за другой, в несколько эшелонов. В каждой из полос обороны кипит работа, возводятся заграждения, устанавливаются минные поля.
Пока комбатовский «виллис» пробирался по запруженной маршевыми колоннами проселочной дороге, в виду ее майор Кульков наблюдал, как сотни мирных граждан помогают красноармейцам возводить противотанковые укрепления, роют рвы. И это только в виду главной полосы обороны. За нею следовали еще две – вторая и армейская.
Рота Телятьева, усиленная противотанковыми, минометными и пулеметными расчетами, была придана для взаимодействия стрелковому полку и занимала фронтовой рубеж на самом переднем крае соприкосновения с противником. Исходя из этой расстановки сил, штрафники должны были принять готовящийся врагом удар одними из первых.
Судя по разнарядкам, поступавшим от вышестоящего командования, противник сделал ставку на свои новые танки и самоходки, готовясь спустить с цепи целую свору «тигров», «пантер» и прочих бронированных хищников. Этот зверинец нужно было не только остановить, но укротить. В души и сердца многих бойцов сами названия вражеских зверюг вселяли тревогу и подсознательный страх. Возможно ли сокрушить иноземную, поистине дьявольскую силищу? Лучшим лекарством от этого страха являлась учеба и подготовка.
Старший лейтенант Коптюк самолично наблюдал, как от занятия к занятию в бойцах крепла уверенность в собственных силах. «Пантеры» и «тигры» на поверку оказывались вовсе не такими неуязвимыми, как об этом кричали немецкие репродукторы. Сведения, полученные разведчиками, давали шанс противостоять вражескому зверинцу.
Наиболее уязвимыми местами новых «пантер» считались бока. Тонкую бортовую броню возможно было поразить умелым выстрелом расчета «пэтээровцев», не говоря уже об артиллерийском снаряде даже «сорокапятки». Еще одним слабым местом вражеской «кошки» была ее бронированная морда. Маска орудия и нижняя лобовая часть башни также были уязвимы для выстрелов «пэтээровцев» и артиллерийских снарядов.
Сложнее обстояли дела с «Тиграми». К этому монстру действительно с теми огневыми средствами, что имелись в распоряжении штрафников, было практически не подобраться. Но надежда все-таки оставалась. Слишком неповоротливыми являлись эти почти шестидесятитонные чудовища, и все-таки оставался шанс подобраться к этой громадине сбоку и попытаться вывести из строя ее ходовую часть.
При длившейся несколько недель подготовке оборонительных позиций командиры учитывали и запланированные противником удары артиллерии и авиации. Ячейки бойцов, огневые точки, укрытия были устроены с таким расчетом, чтобы максимально исключить потери от вражеских артобстрелов и авианалетов.
Приказ на боевую готовность поступил рано утром, а потом потянулось томительное ожидание. Старший лейтенант Коптюк практически безвылазно находился на наблюдательном пункте взвода, неподалеку от установленного в блиндаже телефонного аппарата. Здесь же занял позицию командир минометчиков лейтенант Лазерко. Он лично прибыл на передний край, чтобы командовать одним из своих расчетов, распределенных по всему батальону. На бруствере был установлен принесенный лейтенантом перископ, значительно облегчивший процесс наблюдения за нейтральной полосой.
Еще с вечера Федора не покидало возбужденно-нервное состояние. Слишком долго не были они в деле. По глубоким, частым затяжкам, которыми Лазерко в один присест докуривал папиросу, Коптюк сразу уловил, что не один он нервничает, ожидая, когда начнется.
Наблюдательный пункт покидать никак нельзя. В любую минуту мог поступить боевой приказ. Самые свежие распоряжения, полученные через ординарца Степанкова из штаба роты, касались отражения возможного массированного наступления немцев.
По ходам сообщений, сменяя друг друга, на НП то и дело пробирались замы командира взвода, командиры отделений. Докладывают текущую обстановку. Это приказ Коптюка. Но вот проходят первые полчаса, потом еще, потом тревожное ожидание растягивается в тягучую вереницу часов.
Немцы начинают минометный обстрел. Неужели началось? Нервы старшего лейтенанта напряжены до предела. Никаких распоряжений из ротного КНП не поступило. Телефон по-прежнему молчит. Федор решил отправить посыльного в штаб роты с текущим докладом.