Аникин тут же огрызком карандаша набросал на карте контуры указанных фашистом целей.
– Шулепин, Болтян, сторожите эсэсовца… – приказал Андрей двум молодым бойцам, вошедшим в группу. – Остальные – рассредоточились по периметру… Поглядывайте пока из окна, как и что… А мы с Лещенко к небесам прогуляемся…
– Это как, товарищ командир… – настороженно спросил Лещ.
– Как? С энтузиазмом, Казанова… – хлопнул его по плечу Андрей. – Давай, двигай вперед. Нам еще надо лестницу отыскать, которая на колокольню ведет…
– А-а!.. – обрадованно и облегченно выдохнул Лещенко, нервно засмеявшись. – А я уж было подумал…
– Что подумал? – на ходу спросил его Аникин. – Что я тебя того – в расход пущу? За невыполнение приказа…
– Да, товарищ командир… – эмоционально начал оправдываться Лещенко. – Я ж говорю, что она сама на меня полезла. Я даже моргнуть не успел, а она хвать меня, в комнату свою потащила и давай наяривать…
– Смотри-ка, как она тебя на крючок цепанула. Чисто подсекла, как натурального леща… – зло выцедил Аникин, когда они подошли к винтовой деревянной лестнице. – Давай вперед… Вперед, говорю… Живее ногами перебирай…
– Товарищ командир… – испуганно, почему-то шепотом, проговорил боец, когда их сапоги затопали по деревянным, жутко скрипучим ступеням. – А вы не того?…
– Что не того? – переспросил Аникин.
– Не застрелите меня? Ну, за неисполнение приказа?… – совсем испуганно пробормотал Лещ.
– Стоило бы… – резонно и сухо ответил Аникин. – За то, что сделал гадость и продолжаешь свое вранье протухшее заливать, вместо того чтоб покаяться и сознаться… Покаявшись, Лещенко, оно, наверное, легче было бы на колокольню взбираться…
Похоже, боец воспринял это восхождение всерьез.
– Товарищ командир… не знаю… будто наваждение какое на меня накинулось… – проговорил он сдавленным голосом. – Еще как входили в дом тот, а она на пороге стояла… вся такая… Я еще грудь ее задел… будто током ударило. И все трясет всего и сон не идет. А в башке только одно: только бы все уснули, тогда и займусь хозяйкой…
– Вон ты че винтовку свою драил… – усмехнулся в ответ Аникин. – Шаловливые ручки утихомирить не мог…
– И ведь она действительно не против была сама… Истинный крест вам… – Лещенко остановился и с жаром перекрестился.
– Мне твой крест ни к чему… Ты вот для Него божись… – Андрей показал головой вверх, в сторону колокольни и купола церкви.
– Вы как заснули, недолго времени прошло… – зашептал почти горячечным голосом Лещенко. – Вдруг дверь скрипнула. Из комнатки. Гляжу – она стоит в проеме. В одной ночной рубашке. Такая грудь выпирает оттуда, что не продохнуть… А она увидела, что я не сплю, а сама демонстративно так проходит между спящими. И задом вертит. К столу прошла, под которым ведро с водой стоит. Кружку берет со стола и наклоняется к ведру. Это чтобы значится воды набрать. А сама задницу свою в аккурат в мою сторону выставляет. Ну, я вам скажу, такое зрелище… Меня в жар и кинуло… А эта подстилка эсэсовская проходит обратно, у двери останавливается и как глянет на меня… Ну, все, думаю, Лещ, пропала твоя солдатская душа. И к двери. Захожу, значит, крадучись в комнатку, а там!..
Лещенко остановился в нескольких ступеньках от четырехугольного проема, ведущего к колокольне. Оттуда порывами дул сильный морозный ветер, грозя сорвать шапку с головы Леща. Он схватил ее рукой и вытер заснеженным ворсом потное красное лицо.
– А там, товарищ командир, картина: детишки ее сопят на перине, с краю, на полу. Как сурки. В углу, за ширмочкой, папаша, значит, кряхтит. А она, значит, по центру лежит, на половицах, на одеяле. Раскинулась на спине, ноги свои расставила в стороны. Белые, что аж в темноте видать… Срамота ейная прямо в меня целится… Ждет, значит, меня… Ну, и все… дальше уж вы знаете…Так-то вот, товарищ командир… Как на духу, рассказал…
Лещенко, все еще без шапки, жадно вдыхал ледяной воздух высотного ветра, как будто ему становилось легче от каждого вздоха.
Они выбрались на аккуратный дощатый пол, чем-то напоминавший палубу. Прямо над ними нависал колокол. В четыре каменных проема открывался обзор на всю округу.
– Не высовывайся… – дернул Аникин бойца за рукав шинели. – Нас не должны обнаружить… По крайней мере, как можно позже…
Как раз начало светать, и снег перестал идти. Опорный пункт немцев отсюда был как на ладони. Гаубицы, орудийные расчеты, минометчики… Они как раз вели огонь по нашим позициям. Снаряды перелетали передний край, рвались на подступах к командному пункту.
С другой, западной стороны городка разглядеть что-либо не получалось из-за черепичных крыш. Похоже, что аэродром находился где-то в районе вереницы пирамидальных тополей, торчавших в серое небо голыми ветками на самой окраине. Они образовывали с трех сторон стороны правильного квадрата. Четвертая оставалась открытой. Посадочная полоса?… Черт их разберет…
Андрей снова перевел наблюдение в сторону минного поля и опорного пункта. В этот момент по склонам начали двигаться серо-мышиные фигурки. Их хорошо было видно на белом полотне заснеженных скатов высоты. Не иначе как фашисты пошли в наступление.
– Сколько патронов у тебя? – спросил Аникин Лещенко.
– Десять обойм… – ответил боец.
– По пять… это значит пятьдесят… – вслух рассчитал командир. – Значится так, Лещенко… – выдохнул он. – Будет у тебя шанс искупить свой подвиг Казановы. Следи за полем… выбирай цели позначимее. Офицеры, пулеметчики, снайперы… В общем, не мне тебя учить… Видишь, они поперли на наши позиции. Экономь патроны. Мы тебе еще доставим боезапас… Позицию не покидать, пока приказ не получишь. Уяснил?
Лещенко молча выглянул из проема на заснеженный склон.
– Ясно, товарищ лейтенант… – кивнул он. – Если ветром не сдует, продержусь…
– Давай, Лещенко. Как говорится, с Богом… А я вниз. Надо срочно человека отправить в роту. Уж больно много информации ценной скопилось…
Махнув рукой, Аникин заторопился по лестнице вниз.
Спустившись, он по памяти добавил на карту примерное расположение коммуникаций опорного пункта, крестиками обозначив местоположение гаубичных и орудийных расчетов.
– Талатёнков! – окликнул он, пряча карандаш обратно в карман.
– Да, товарищ командир! – ответил боец, подбегая.
– Поручаю тебе задание. Сверхважное… – Аникин выдохнул. – Сведения, что этот фашист нам выложил, надо срочно к нашим доставить…
– По-моему, врет он все… – недоверчиво покачал головой Егор. – Я его шлепнул бы без всяких разговоров. По роже видать, что сволочь последняя…