– Хм… Танька… Что же она говорила про Таньку? Ага, Танька тренируется как безумная. Спит по два часа в день. Ходит с синими кругами под глазами. Встречается с парнем с дурацкой фамилией Моталкин, что ли?
– Идиотская фамилия! Просто тупая! – сказал счастливый обладатель фамилии Дурнев.
Его супруга кивнула.
– Вот и мне так кажется… Ага, и еще новость. Пипа в шоке! Магщество завезло в подвал Тибидохса призрак некромага. Он повторяет имена загробных духов. В школе происходит невесть что. Светлые заклинания срабатывают с перебоями, а темные с удвоенной силой.
– Так пусть попросят этот призрак заткнуться! – предложил дядя Герман.
– Они просят. Он не хочет.
– Пусть заткнут его силой! Всему надо учить! – удивился глава всех вампиров.
– Герман, ты правда такой умный? Или все твои лучшие качества проявляются исключительно дома? – вкрадчиво спросила тетя Нинель.
Дурнев пошевелил тонкими губами. Его быстрый ум состыковывал факты.
– Дней пять назад мне позвонил Малюта Скуратофф. Довольно неожиданно, среди ночи. Похоже, мне стоило серьезнее отнестись к его звонку.
– И что он говорил?
– Странные вещи. Я, честно говоря, подумал, не хлебнул ли он крови нарика. У вампиров это случается. Прокусят не ту артерию, напьются чего не надо, а потом их долго глючит, – задумчиво сказал Дурнев.
– Он тебе что-то предлагал? – спросила тетя Нинель. Ей было хорошо известно, что Скуратофф ничего не делает просто так.
– Да. Предложение было довольно смелое. Я отказался.
– Какое именно?
Дядя Герман смутился.
– Он хотел прислать вампира, который загрыз бы сперва тебя, а затем меня. Ну, чтобы мы превратились в живых мертвецов. Ну, то есть в вампиров-натуралов, – пояснил он.
– ЧТО??? Он что, спятил? С головкой рассорился? – крикнула тетя Нинель.
– Я спросил его о том же самом.
– А он что?
– Скуратофф сказал, что хорошо ко мне относится и предлагает это в наших же интересах. «Мертвым, – сказал он, – скоро будет быть выгоднее, чем живым».
Тетя Нинель нахмурилась.
– Ты думаешь, он что-то пронюхал? И это связано с некромагом в подвале?
– Я ничего не думаю, – сказал Дурнев. – Однако если меня укусит сам Малюта или кто-то из его ставленников, я навеки стану их шестеркой! Право первого укуса и все такое! Ну уж нет! Наследник графа Дракулы никогда не падет так низко! Скорее уж он сам всех перекусает!
Мне порой приходит на ум, что люди устроены как рояли. У всех – мудрых и глупых, великих и жалких, нравственно прекрасных и нравственно уродливых – эмоциональные клавиши расположены в одних и тех же местах. Все различие – в глубине и качестве звучания.
Личные записи
Сарданапала Черноморова
– Спешка нужна только при ловле блох. Тише едешь – дальше будешь. Festina lente. [7] Festinatio tarda est. [8] Величайшие умы рождали эти гениальные истины, чтобы куча ленивых болванов оправдывала ими собственное безделье! Веселая избыточность движений – вот мой девиз! Не помню, кто из великих это сказал! Вполне возможно, что это был я! – с пафосом произнес Ягун.
Таня с улыбкой оглянулась на него.
– Встань с моей кровати! Ты валяешься целый день! – сказала она.
Ягун оскорбился.
– Я не валяюсь! Я набираюсь сил перед завтрашним матчем!
– Тебя что, выпускают на поле?
– Я буду комментировать! Думаешь, болтать без остановки три-четыре часа подряд – легко? Скажи – легко? Я, может, молчун в душе! Может, я наступаю на горло своей внутренней застенчивости! – возмутился Ягун.
Таня отложила канифоль. Для контрабаса канифоль должна быть иная, нежели для скрипки. Густая, вязкая. Иначе сцепление смычка со струнами будет недостаточным. Если натереть скрипичной, о многих фигурах высшего пилотажа можно забыть.
Ягун наконец встал с кровати и от нечего делать стал крутить в руках зудильник. На его поцарапанном дне замелькали фигуры.
– Эта, с позволения сказать, дама… Эта, если можно так выразиться, девица… Это, да не изменит мне память, существо… – произносил негодующий голос трудноопределимого пола. То ли высокий мужской, то ли низковатый женский.
Ягун поморщился и смахнул изображение с зудильника.
– Скучно, сестры! Это мы уже слышали. Крутят одно и то же, – сказал он капризно.
– А я не слышала. О чем это?
– Тренер сборной невидимок комментирует твое участие в игре, – пояснил Ягун.
– А-а, ясно… Гурий еще не прилетел?
– Вроде вечером должен. По Тибидохсу со вчерашней ночи шастают толпы журналюг и в отсутствие Гурия снимают всякую ерунду: стены, мебель, Верку Попугаеву. Вроде как не теряют времени даром. Тарарах дал двенадцать интервью. Сарданапал – пятнадцать. Поклеп двадцать раз отказался поцеловать перед камерой русалку. Сколько раз Соловей указал журналистам на дверь – вообще не поддается исчислению.
– У драконбольного поля нет двери.
– А, ну да… Ну да, это я так, для красного словца. Соловей же выражается более определенно. Один из журналюг – рыженький такой, зубастенький, похож на делового суслика – обошел все блокировки и пролез в кабинет к Медузии в ее отсутствие. Вообрази, Медузия возвращается, а этот деловой роется в ее личных бумагах! – насплетничал играющий комментатор.
– О нет! И как он? – с беспокойством спросила Таня.
Ягун выдержал драматическую паузу.
– Бабуся настроена оптимистично. У парня хорошие шансы. Примерно через год он перестанет биться головой об пол, когда встретит женщину. Любую рыжую женщину, я имею в виду. Еще через два года с лица исчезнут все фурункулы. Что же касается волос, то каменные волосы – это, в сущности, довольно оригинально. Всегда есть тема для разговора с незнакомыми людьми.
– Ягун, прекращай издеваться! Тебе что, его не жалко?
– Не-а. Мне жалко того дуралея, что поднял слетевший с плеч Великой Зуби шарфик.