— Считай, всю ночь париться, — согласился с ним Винт. — Да уж, попили пивка. Отыграл хрен на саксофоне...
Назначенное время отбытия на прием не только Коляна и Винта навело на мысль, что предстоящее мероприятие из вечернего плавно перерастет в ночное. На скорое окончание торжества вряд ли стоило рассчитывать. И никуда не денешься — титул обязывает.
— И нужно нам оно? — философски-задумчиво вопросил Леон минут через десять, когда они выехали на Кольцевую.
— Как страусу снегоход, — не менее уныло откликнулся Петр. Что такое «оно», можно было не уточнять.
— А если... — деловито заложил складку между бровей бывший легионер.
— Не получится, — удрученно выдохнул Петр. — Ежели только со смокингами пролет выйдет.
— Зря надеешься, — покачал головой Леон. — Даром, что ли, Пал Иванович этих балбесов за собой потащил? Сейчас даст им нужное ускорение и пачку баксов — парни пол-Москвы на уши поставят, а костюмчики отыщут. А вообще-то торжественный прием штука полезная. Это если с умом к нему подойти. А ведь бывает, что и наоборот. Вот у меня был случай...
Петр с удивлением глянул на Леона. Впервые за время не очень долгого знакомства он разглядел на его лице улыбку. Не меньше были удивлены «дракончики» Стас и Костя. Леон всегда отличался немногословием и, как правило, говорил только по делу. А сейчас бывшего легионера прорвало. Видимо, и у него пошел «отходняк», как определяют это состояние спортсмены.
В середине восьмидесятых рота Леона выполняла миротворческую миссию в Экваториальной Африке на стыке трех государств. Как старший по званию он был назначен комендантом района. Служба шла ни шатко ни валко. Как раз перед заступлением роты на полугодовое дежурство на севере вышло замирение между повстанцами и законной властью, а южные территории почистили от партизан правительственные войска.
Все было бы ничего, да только на границе охраняемого района обнаружилось богатое месторождение никелевой руды. Поднялась суета, тут же нашлись деловые люди, захотевшие прибрать рудник к рукам. У местных властей ни средств, ни технических возможностей разрабатывать месторождение не было. За право добывать никель схватились итальянцы и американцы. К спору с воплями о национальной безопасности, как они умеют делать, подключилось правительство Штатов и Конгресс. По итальянцам прошлись катком и смели с дороги.
Американский концерн был готов скоренько заключить договор с правительством страны и приступить к работе, но вмешались традиции. Оказалось, что месторождение находится на исконной территории маленького, но гордого и воинственного народа балигани. И для того, чтобы ступить на священную землю их предков, надо было получить разрешение лично у вождя племени. Данное условие обсуждению не подлежало. Американцам был вручен согласительный документ, на котором вождю народа балигани в знак согласия полагалось поставить отпечаток своего царственного пальца.
Янки поморщились, поплевались, но решили с самого начала не обострять отношений с аборигенами и побыстрее закрыть этот несущественный вопрос. Леону как коменданту района было поручено обеспечить их безопасность. Вертолет доставил в расположение роты полномочного представителя концерна и конгрессмена, лоббирующего их интересы. Прибыли они налегке, предполагая, что решат вопрос в течение дня. Но не тут-то было. Этикет племени предполагал, прежде чем допустить посланцев к лицезрению лика вождя, выдержать их не менее трех дней и трех ночей в преддверии этого светлого мига.
В общем, просидели высокие гости в миротворческом лагере в командирском салоне трое суток. Надоели они Леону хуже горькой редьки. С утра до вечера тянули виски со льдом, которое он терпеть не мог, хаяли ротную кухню и поучительно разглагольствовали о преимуществах американской демократии, о том, как нужно жить всем остальным. Комендант района, он же — командир роты Иностранного легиона для янки был пустым местом. Они его только за прохладительными напитками к холодильнику не гоняли.
Донельзя сердитый на охамевших штатовцев Леон к тому времени изучил некоторые особенности местных традиций. Он намекнул посланцу племени, который на третий день прибыл со свитой для сопровождения делегации к трону вождя, что высоких гостей надо встретить по высшему разряду, то есть с «бакана» и «умбанули». Чтобы, возвратившись в свои городские джунгли, важные белые воспели осанну гостеприимному и великому вождю Аннабалигани. И для точности исполнения своей просьбы Леон подкрепил ее бумажкой в пятьдесят франков и блоком сигарет «Голуаз».
Разрисованный с ног до головы охрой и синей глиной полуголый негр, неизвестно с какого переляка коряво лопотавший по-французски и по-английски, с глубоким пониманием воспринял просьбу воинского начальника и клятвенно пообещал, что «бакана» и «умбанули» будут украшением праздничного стола. И тут же выслал нукера в деревню с просьбой, чтобы великий вождь уточнил меню приема. Леон лично поехал с американцами ко двору Аннабалигани, заявив, что статус официальных лиц предполагает сопровождение их старшим по званию. А если честно, то он хотел насладиться реакцией жлобов янки на изысканный колорит местной пищи.
По прибытии в ставку вождя народа балигани Леон принял на себя роль скромного охранника и держался с легионерами в стороне от пышной встречи, устроенной аборигенами. Пляски и битье в барабаны, возложение венков на головы, опоясывание гирляндами цветов и омывание ног водой с белыми лепестками, плавающими на ее поверхности, были относительно милостиво приняты гостями.
Рядом с американцами постоянно находился разрисованный посланник, выполнявший роль переводчика. Он вел их по сложному пути племенного этикета, подсказывая, куда шагнуть, где встать. Минут через сорок высокие гости добрались до помоста с креслом под балдахином, на котором сидел свирепого вида африканец, одетый в леопардовую шкуру, с огромной дубиной-посохом из черного дерева в руках. По подсказке переводчика представитель концерна с поклоном поднес вождю соглашение, на котором тот должен был поставить отпечаток пальца в знак согласия о допуске чужаков на территорию своего племени. А конгрессмен произнес короткий спич о дружбе народов и грядущем семимильными шагами в глубины Африки прогрессе.
Вождь немедленно пачкать в чернилах палец и прикладывать его к документу не стал, а передал свиток стоящему рядом хилому чернокожему, также разрисованному, но с потертым до белизны дерматиновым портфелем под мышкой. Надо полагать, это был его личный секретарь. На этом официальная часть приема и закончилась. Повелительно рявкнув, вождь ткнул посохом в сторону навеса, находящегося неподалеку. К нему подскочили четверо крепких парней и понесли вместе с креслом в ту сторону. Гости, по подсказке переводчика, последовали за вождем.
Под навесом стоял огромный дощатый стол. Кресло с вождем водрузили по центру. Представителя концерна и конгрессмена посадили справа и слева от хозяина на жесткие скамейки. Опять же по команде вождя, к навесу гуськом потянулись женщины, завернутые в пестрые бурнусы, и стали заполнять стол дарами местной природы, в основном растительного происхождения. Большой металлический таз, наполненный белесоватой пенной жидкостью, выставили посередине стола.