Спать он все — равно опасался, но усталость последних дней давала о себе знать — глаза наливались тяжестью, неумолимо клонило в сон… Мищенко заснул. Снился ему дом — тот еще, в Казахстане, вся семья сидела за праздничным столом, пришли гости, соседи; приехал дядя из Красноводска, большой, шумный. Напился, стул перевернул…
Нет, это не стул перевернулся. Это вернулись попутчики. За окном догорала вечерняя заря, в купе гулял ветерок, принося вместе со свежестью неприятный привкус копоти, стучали колеса… Молодцы были явно навеселе, но еще не в том состоянии, когда ноги носят, а голова не соображает.
Олег забрался на верхнюю полку, и попробовал притвориться спящим. Они окликнули его, но он промолчал, и они внизу опять зашебуршали о чем-то своем. Потом дверь в купе закрылась, явно щелкнул замок, и вот тут Олег напрягся. Остатки сна мгновенно вылетели из головы. Сердце застучало как бешенное, но контролировать свое дыхание Мищенко продолжал по-прежнему — «вдох — выдох; раз-два-три; раз-два-три…».
Левой рукой, лежащей у стенки, лейтенант нащупал кастет… Но нападать на него никто, по крайней мере, пока, и не собирался. Прошло несколько минут, внизу, у столика, ощущалась напряженная, сосредоточенная возня… Олег очень аккуратно, почти бесшумно перевернулся на другой бок, и осторожно приоткрыл глаза…
М-да… Вот уж чего он не ожидал, так вот именно этого. Двое доходяг кололись. Они разложили шприцы, жгуты, какие-то склянки с жидкостью. Крепыш с пьяной улыбкой смотрел на все это, слегка поматывая головой. Видимо, Мищенко для них на какое-то время перестал существовать.
Уяснив ситуацию, Олег сначала расслабился… А потом снова напрягся. И еще как! Ему пришло в голову, что теперь от этих неадекватов можно ожидать чего угодно. Что им привидится ночью, в наркотическом бреду? Вытащат нож, кинутся на него. А этот — третий — их поддержит. Вот черт! Вот поездочка в фирменном поезде! Лучше бы он в плацкарте поехал, ей Богу! Было бы много народу, это точно, но, по крайней мере, вряд ли там эти кадры решили бы ширяться. Вот почему они купили себе не плацкарт, а купе. Дорого, зато никто не видит и не мешает.
У Олега теплилась только одна надежда — что сейчас наркоманы покайфуют и уснут. Но спать он все равно не собирался. Да и сон как-то сам собой улетучился. За окном совсем стемнело, иногда только в окно били огни проносящихся мимо станций. Внизу стало тихо. Только за стенкой, видимо, вскрикивал во сне ребенок.
Мищенко постарался думать о чем-то приятном… Но что-то ничего хорошего в голову не лезло. Впереди была полная неизвестность, служба в каком-то незнакомом городе с сомнительной репутацией… Что там за отцы-командиры, что за личный состав… Где нужно подстроиться, кому сразу рога обломать, чтобы не борзели. Одни вопросы и проблемы впереди. Эх, жизнь военная… Может, надо было остаться в училище, вроде бы намекали… Надо было приложить некоторые усилия…
И все-таки он заснул. Сам и не заметил как. Приснился ему почему-то осьминог, который в глубине океана, на чудовищной глубине, схватил его за горло, и начал душить… Олег рванулся наверх, прорезая толщу воды, но щупальце сжималось все сильнее…
Это был не осьминог, это была подушка, наброшенная ему на лицо. Ноги крепко держали. Но ребята просчитались. Не так-то легко удержать хорошо тренированного разведчика — каратиста. Он рванулся, высвободил одну ногу, и ударил. Куда-то попал, раздался треск и вскрик. Освободилась вторая нога. Он изогнулся, и ударил ногами, ориентируясь на туда, где должен был бы, как ему казалось, стоять человек, державший подушку. Удар был не самым смачным, скорее, попал по касательной, но хватка ослабла, и чуть освободив лицо, Олег смог вдохнуть. Это придало ему сил, а страх и ярость ее почти удвоили. Крепыш, (ну а кто еще мог держать подушку), получил кастетом в лоб, и отвалился на пол с глухим стуком.
Мищенко включил ночник, и в слабом его свете увидел, как третий из нападавших пытается открыть двери в купе, которые они сами же и замкнули. Но он страшно боялся, и у него ничего не получалось. Олег злорадно улыбнулся, плавно спрыгнул с верхней полки, и расчетливо ударил противники в затылок кастетом.
Тот рухнул. Падая, он зацепил лейтенанта, тот не удержался на ногах, и вынуждено сел на нижнюю полку. И обнаружил, что рядом, качая разбитой в кровь головой, сидит наркоман.
— Чего молчишь? Чего не орешь? — делано удивился Мищенко. — Я тебе, кажется, личико попортил? Извини, братан, ты меня немножко убивать хотел, да? Вот я не удержался… А! Знаю, чего молчишь. Ты ведь не будешь орать, правда? Шприцы найдут, жгуты, следы на ручечках твоих найдут. Не хочешь…
Олег размахнулся, и еще раз ударил его в висок. Тот сразу обмяк.
В общем-то, Олег старался бить так, чтобы вырубить, но не убить. Этому его в училище научили. И теперь он замерил у всех троих пульс. Больше всего его беспокоил крепыш — Мищенко опасался, что мог в стрессовой ситуации не рассчитать силу удара, и проломить тому череп. Это было бы, как не крути, убийство, и дальше — такая неизвестность, что уже и мрачный Махач-Юрт казался недостижимым райским оазисом.
Но нет — жив был крепыш, несмотря на то, что шишка у него на лбу была размером с апельсин. Все были живы, хотя и вырублены надолго. Теперь ситуация прояснилась, и хотя неприятная, но вполне регулируемая. Дожидаться пробуждения агрессивных попутчиков Олег не собирался, но и выходить на первой попавшейся станции было безумием. Надо было сначала выяснить, проехал ли поезд Чечню? Выходить в этом «мирном, доброжелательном» регионе ему не хотелось ни при каких обстоятельствах.
Делать было нечего, нужна была информация. Мищенко осторожно вышел из купе, прошел по коридору, нашел расписание, и, сверяясь с часами, изучил его. По расчетам, выходило, что где-то через час, когда уже должно было начать светать, поезд должен был остановиться в небольшом дагестанском городке. Небольшом, потому что остановка предполагалась в течение трех минут. «А оттуда», — решил Олег, — «я автобусами доберусь. Или даже на попутке, если что». Деньги у него оставались, поэтому финансовая сторона вопроса его не беспокоила. Надо было только забрать билет у проводника, чтобы получить впоследствии компенсацию в финчасти, а это было не так просто. Обычно же билеты возвращаются перед прибытием, и человек, который почему-то выходит раньше, вызывает подозрения…
Можно было бы, конечно, плюнуть на эти деньги… Но тут лейтенанта «начала душить жаба». Билет был не дешевый, сумма — приличная, а рассчитывать на скорое получение оклада в части, строго говоря, было опрометчиво. Мищенко заколебался, но решил рискнуть. Если бы излишне любознательному проводнику захотелось бы таки зайти в купе, ничего не должно было бы вызвать у него подозрений.
Олег быстро вернулся на свое место, замкнул, на всякий пожарный, дверь, и осмотрелся. Благо, что на горизонте заалела полоска зари, и можно было не напрягать особо глаза, силясь обнаружить что-то на полу.
Попутчики были все еще в отключке. Олег уложил одного легкого парня на одну полку, затем, помучившись, затащил тяжелого на другую, а потом задумался. Что делать с третьим?