Во-первых, был применен принцип круговой поруки — каждый отвечал за всех, и все за каждого. А потому для накачивания пресса на брусья помещались по пять человек, которые брали друг друга за плечи. Поднимались по команде все вместе. Поэтому четверка, или даже тройка «тянущих» тащила за собой одного или двух «бессильных». Ладно, если это был доходяга — он, хотя бы, не весил много. Если же кому-то доставался толстяк, то пиши пропало.
Юриному однокласснику Вите Пуговицину вообще особенно повезло. Им в «пятерку» достались и жирдяй, и доходяга. В результате три раз подняться им таки удалось, но на четвертый раз не только не поднялись, но вообще упали с брусьев. Причем Витя сломал руку.
Впоследствии Юра довольно сильно завидовал Вите белой завистью. Тот отбыл почти неделю, пострадал, но в последующих грязных событиях не участвовал, оставшись «белым и пушистым» со всех сторон.
Во-вторых — бег. Бежать ровным, строгим прямоугольником никак не получалось. Жирдяи и доходяги начинали отставать, ломать строй, задыхаться, и затем в корчах падать на землю.
Таких случаев, как впоследствии в демократической России, когда школьники умирали от бега прямо на уроке физкультуры, в СССР еще не было, (а если и были, то, разумеется, не афишировались), и сержанты отнеслись к таким ситуациям без милосердия. Доходяг сажали на плечи здоровякам, а жирдяев объявляли ранеными, и тащить их приходилось вчетвером, по очереди, но главное — также бегом. И, к тому же, в противогазах.
После пары дней таких упражнений ночью в спортзале начались «разборки» — «правильные пацаны», били, как нетрудно догадаться, жирдяев и доходяг. Потому что пока «правильным» пацанам доставалось так же, как и всем.
Однако тупое месилово скоро надоело его организаторам. Физкультурные упражнения до изнеможения, типа отжиманий и «электрического стула» скоро наскучили. Наконец-то добрались до главного — до издевательств.
Сначала пару жирдяев загнали на пол, и заставили гавкать. Конечно, многие поржали… Но это было не то.
Нашелся эрудированный пэтэушник, и предложил устроить гладиаторские бои. Толпа встретила эту идею с восторгом.
Жирдяи и доходяги были мобилизованы, получили по паре-тройке поощрительных затрещин, поделены на пары, и отправлены на ристалище.
Юра начал догадываться, что дело «пахнет керосином». Как-то он сразу сообразил, что это все пока для жирдяев и доходяг, а потом круг участников начнут расширять. И иммунитета у него нет.
Что делать — сбежать? Это было не в его правилах. Пока он просто стоял в толпе, стараясь затеряться и не попадаться своему замкомвзводу на глаза, и безумными глазами наблюдал за происходящим.
Два жирдяя топтались друг возле друга по площадке, тяжело дыша, и не решаясь начать бой. Толпа загудела. Два «авторитета» вышли с палками на площадку, и «гладиаторы» получили по почкам. Один из них не выдержал, рванулся вперед, и ударил «оппонента» по лицу. Удар был непрофессиональный, слабый и скользящий, как пощечина, но прозвучал он громко. Соперник покраснел, как помидор, а потом с бычьим ревом кинулся на «обидчика». Бой начался. Удары были частые, беспорядочные, но вскоре пошла кровь. Несмотря на это, никто и не подумал останавливать побоище. Наоборот, толстяков подстегивали, и гнали вперед.
В конце — концов, они по-настоящему рассвирепели, и начали бить друг друга так, как будто действительно хотели убить один другого. Наконец, после очередного пропущенного удара толстяк в майке с надписью «Adidas» на груди зарыдал в голос, и упал. Его товарищ по несчастью ударил того ногой в лицо, и адидасовец завалился.
— Мужчина! — захлопали по плечам победителя «правильные» пацаны. — Хоть и жиртрест, но почти мужчина. Иди, расслабься пока.
Самое, наверное, омерзительное, что издевательство было поставлено на спортивную основу. Какой-то любитель наскоро составил список пар, и по итогам каждого «боя» победители должны были идти дальше.
— Пока не останется последний!
Таким образом, толстяки и доходяги, (они же — «глиста в скафандре»), были поставлены перед тяжелым выбором — или биться, чтобы победить, а потом снова драться с еще более сильным соперником, или быть избитыми, но отдохнуть потом. Но не тут-то было!
Во-первых, толпа зрителей не давала никакой возможности филонить, подгоняя противников ударами палок или ног. А, во-вторых, Костя Новосельцев, (вот никогда бы Юра на него не подумал, что он такой окажется — вроде приятный парень был всегда), предложил, «чтобы духи не расслаблялись», устроить для них «утешительные» бои.
Так впервые прозвучало слово «духи», и, видимо, кто-то намотал себе это на ус.
Куда делись все сержанты, старшины и прочие начальники? Да просто уехали в поселок на самогон и сексуальные утехи. Оставили, конечно, своего собственного «козла отпущения», ну а он, в «лучших» традициях советской армии 70-х — 80-х годов, заперся в своей каморке и смотрел телевизор. Происходящее вокруг его не интересовало. А может, он просто боялся связываться — некоторых из «бойцов» он явно знал еще в «гражданской» жизни, и понимал, что выступить против них, да еще и в одиночку, весьма чревато тяжкими физическими последствиями.
Так Юра намертво запомнил еще один закон — «Каждый за себя — один Бог за всех»!
Битвы «гладиаторов» шли до утра. Никто не спал. Никто и не осмелился бы спать. Это означало выделиться. И если ты не «правильный» пацан, то можно было попасть в «расширенный список» гладиаторов. Это понимали все.
— Шухер! — примчался какой-то пацанчик, поставленный на караул. — Сержанты возвращаются.
Было уже около четырех утра. Светало.
— Все по койкам! — скомандовал Топор — самый «правильный» из всех «правильных». (Он имел кучу приводов в милицию, чудом отвертелся от колонии, но попал на сборы вместе со школьниками — советской власти важна была массовость!). — Если кто дернется или стонать начнет, я потом сам закопаю. Лично!
Толпа рассосалась в мгновение ока. Пять минут, и все лежали так, как будто ночью мирно спали.
Еще два часа — и подъем!
То, что поспать удалось всего два часа, Юра чувствовал очень хорошо. Правда, и всему командованию после не менее бурной, (только гораздо более приятной ночи), было не очень хорошо. Потому на службу они «забили». «Личный состав» разбрелся кто куда. В основном, спали.
Сон этот, как чувствовал Юра, был не к добру. За день «правильные» пацаны набирались сил, чтобы потратить их ночью. А как они собирались их тратить — он уже видел.
Где-то за два дня до окончания сборов, (то ли сами решили, то ли кто убедил), сержанты решили показать всю будущую армейскую жизнь до конца. А именно — самым убедительным образом объяснить, как выглядит «дедовщина», и с чем ее едят. А может, просто решили так пошутить над «духами», да не подумали, чем эта шутка закончится.
Со смехом выбрали они самого дохлого «дохода», объявили его почетным «дедушкой», запретили трогать под страхом расправы.