Ключи от калитки оказались в его кармане из-за того, что сегодня он ходил поливать огород во дворе. Хотя бабушки уже не было, но не в привычках семьи Куценко было бросать начатое родным человеком дело. Растения же не виноваты в том, что остались без хозяина. Саша вздыхал, но безропотно шел поливать бабин Настин огород, как на святое дело.
Он вел в дом к бабушке свою невесту, и радовался про себя, что баба Настя все-таки видела ее, и сказала ему, что его выбор ей нравится.
Они прошли во двор, и Саша просто сказал Оксане:
— Смотри сама.
Вдоль дорожек росла масса самых разных цветов; недавно отцвели тюльпаны, но готовились раскрыть свои головки маки, голубели, розовели и белели цветы, названия которых Саша не знал, а если и знал, то намертво забыл; впрочем, ему это было и не нужно.
Оксана же просто упивалась всем этим. Она осматривала цветы и грядки с таким нелепым восторгом, что заставила вспомнить Сашу её глубоко городское происхождение.
Он усмехался во весь рот, наблюдая за ее восторгами со стороны; но ему приятно было чувствовать себя невольным обладателем сокровищ, которые пленяют сердце любимой женщины.
Но темнота сгустилась, и Саша тихо прошептал прямо на ухо девушке:
— Пойдем в дом, пора.
Она словно нехотя оторвалась от чудесной растительности, и безропотно отправилась за ним. Они поднялись по порожкам, открыли двери в дом, осторожно прошли внутрь.
— Саша, включи свет.
— Зачем? Уличный фонарь прекрасно светит, а если зажечь лампочку, то нас будет превосходно видно с улицы — зачем нам это?
— Хорошо, осторожный мой. Как скажешь.
Влюбленные присели на диван не сговариваясь, и замолчали. И замерли, будто готовились к чему-то, что должно было произойти в этой комнате. У Саши бухало сердце, он давно ждал этой минуты, но почувствовал ее осуществимость только сегодня, что-то заставило его действовать решительнее, а Оксана молчаливо согласилась с ним: иначе разве пришла бы она сюда?
Они целовались, никуда не торопились, никуда не оглядывались. Саша медленно, не спеша, то продвигаясь на два шага вперед, то отступая на шаг назад, но неутомимо и неумолимо раздевал свою девчонку. Сначала она лишилась платья, и теперь поцелуи покрывали ее плечи, шею, живот, бедра. Дальше Оксана уступила лифчик, и бесконечное время Саша терзал ее соски, пока она не начала тихо постанывать, и терять окончательную волю к сопротивлению.
Чутко уловив этот миг, Саша сделал самый решительный шаг: запустил свои пальцы под ее нижнее белье. Там было горячо и влажно. Он парировал слабые попытки девчоночьих рук закрыться от него. Тяжесть разбухшего члена, тугое напряжение его гнало Сашу вперед, все дальше и дальше. Он, как пионер, осваивал все новые и новые, ранее незнакомые ему, пространства; погружал пальцы в эту манящую жаркую влажность, до тех пор, пока Оксана не начала сначала слабо, а потом все сильнее извиваться.
Сбросить с себя все шмотки долой в одно мгновение не составило для Саши никакого труда: такие операции он проделывал в армии бесчисленное количество раз. А теперь, летом, и снимать-то с себя было почти нечего.
Им овладело одно простое, чисто биологическое, желание — разрядиться. Он взобрался на девчонку, но с ужасом обнаружил, что не знает, что же ему делать дальше. Чисто теоретически, конечно, он все себе представлял; но на практике! Не было у него практики. Тем более, не могло быть у Оксаны.
Она не сопротивлялась, когда он попробовал войти в нее. Но только тихо сказала:
— Мне больно. Кажется, ты не туда засовываешь.
Саша так растерялся, что на мгновение отпрянул. В голове крутился вихрь самых разных, противоречивых мыслей. Но он справился с ними, и стал делать так, как казалось ему самым правильным и безопасным: он осторожно нащупывал своим членом тот путь, который должен был безболезненно для любимой привести его к желанной цели. Он попадал во что-то твердое, во что-то мягкое, и старался делать это понежнее.
Так продолжалось, как показалось Саше, довольно долго, и он с тревогой стал ощущать приближение оргазма. Опасаясь попасть спермой не туда куда надо, Саша нажал сильнее, и как-то незаметно для самого себя очутился внутри своей любимой. И вовремя — еще два — три движения, и он кончил. Ему показалось, что из него льется река.
И сразу после этого наступили опустошение и обессиливание. Он нависал на руках над Оксаной. Она лежала с закрытыми глазами, и улыбалась. Потом широко распахнула их, и радостно смотря в Сашины, смешно сказала:
— Мокро…
Саша внезапно захохотал, вышел из нее, и свалился рядом…
Домой они пришли только под самое утро. Это утро было одно из самых чудесных в недолгой Сашиной жизни.
— Брат, у меня для тебя есть новости.
— Надеюсь, хорошие, Арсан?
— Хорошие, не хорошие — не знаю. Но есть.
В большой столовой Арсана шел ужин. За столом опять не было женщин. Зато вся мужская компания находилась в полном составе. Сегодня ели баранью голову. Хозяин даже причмокивал от удовольствия. Когда он прекратил чмокать, то вытер губы, и не мешая остальным есть, стал тихо рассказывать Мусе обо всем, что узнали в Новопетровске его друзья и знакомые.
— Есть такой парень там — Саша Куценко. Ты был прав, твой кафир не соврал. Он живет на очень тихой окраинной улице. Людей там ходит мало, что вечером, что днем: так что действовать можно спокойно. Он работает охранником на птицефабрике, сутки через двое. Родители днем на работе, так что вполне возможно застать его дома одного.
— Это все, что ты узнал?
— Это я узнал точно. А вот есть еще интересная информация. В этом районе, за последние месяцы случилось три больших убийства. Все говорят, что орудует какой-то снайпер-маньяк. Его никто не видел, а он уже больше десятка уложил.
— Ого, брат, значит, мы правильно приехали. Есть у него винтовка.
— Ты уверен, что это не совпадение?
— Кафир говорил, что Куценко отличный стрелок. Я не сомневаюсь, что все это делает он. Наверняка, его кто-то нанимает: за бабки рубится. А иначе зачем он притащил домой оружие — русским это не свойственно.
— Его пока не поймали, но думаю, могут, в принципе, вычислить. Так что нам нужно поторопиться.
— Да, Арсан, да… Кстати, ты не знаешь, есть у него во дворе собака?
— Знаю, нет.
— Чудесно… Как туда добраться?
— Я уже подумал, Муса. Слушай. У меня стоит здесь старая «шестерка» — я ей не пользуюсь, но она на ходу. За долги забрал у одного алкаша. Он мне генеральную доверенность выписал. Вот на этой машине мы и поедем в Новопетровск.
— А через пост придется ехать?
— Водителем возьму Филю. Такая старая тачка да плюс испитая рожа — ни один мент не остановит.