Питекантроп дал заглянуть себе за пазуху, и все увидели, что там со встопорщенными перьями, втянув шею, сидит кукушка.
– Многовато у меня чего-то птиц в берлоге становится… Жар-птиц, Алконост, теперь вот кукушка… Прям и не знаю, что мне со всем этим курятником делать, – сказал Тарарах.
Баб-Ягун хмыкнул. Он умел оценить хорошую фразу, даже сказанную случайно.
– Что-то тут не сходится, – заметил он. – Не пойму я, как Зализина вообще оказалась в кабинете. По-моему, к Сарданапалу так просто не проникнуть. Оно конечно, можно предположить, что академик по рассеянности устроил день открытых… хи-хи… зверей, ну а сфинкс куда смотрел? От этой киски мало кто укроется! Не понимаю…
Сообразив, что Баб-Ягун прав и в кабинет к Сарданапалу так просто не попасть, Таня и Ванька посмотрели на Тарараха, но питекантроп только руками развел.
– Зализина была в кабинете. Уж можете мне поверить. И больше ко мне не приставайте! – сказал он.
Неожиданно толпа расступилась, и Таня увидела, что к ним направляется Великая Зуби.
– Гроттер! – окликнула она. – Академик тебя зовет!
Таня заметила, что Зубодериха избегает смотреть на нее, а лишь нервно поигрывает кистями длинного шарфа.
– Зачем? – робко спросила Таня.
– Не задавай глупых вопросов! – Зуби повернулась и быстро пошла к кабинету.
Тане ничего не оставалось, как последовать за ней. Она едва успела наудачу, точно талисмана, коснуться Ванькиной руки. Ученики – белые и темные – с равным любопытством смотрели на них, ощущая, что происходит нечто из ряда вон выходящее.
Сфинкс зарычал было, преградив им дорогу, но Великая Зуби строго взглянула на него сквозь толстые линзы очков. Присмиревший страж вспрыгнул на дверь, мгновенно потеряв объем и сделавшись плоским.
В кабинете, как и в тот раз, когда ее перевели на темное отделение, собрались все преподаватели. Зеркало было завешено тканью. Изредка ткань раздувалась, и Таня слышала с той стороны шторы стеклянный смех Горбуна. Смех звучал гораздо громче и увереннее, чем в прошлый раз. Безумный Стекольщик явно становился сильнее с каждым днем.
Зализина, неподвижная, как восковая фигура, сидела на кресле Сарданапала. Возле нее хлопотали Ягге и сам академик. Ягге что-то нашептывала и выдувала из вишневой трубочки кольца дыма. Они опоясывали Зализину и, замирая, таяли, словно пытались снять с нее часть порчи.
Таню охватила жгучая жалость к Лизе. Не задумываясь, она бросилась к ней и опустилась на корточки, так что их лица были теперь примерно вровень.
Когда лицо Тани оказалось совсем рядом, во взгляде Зализиной на краткий миг мелькнуло что-то осмысленное. Словно прежняя Лиза проглянула на миг из-за запотевшего стекла.
– ЭТО ТЫ ВИНОВАТА, ГРОТТЕРША! ПОЧЕМУ Я, А НЕ ТЫ? ПОЧЕМУ НЕ ТЫ? – крикнула Лиза и, вытянув руки, бросилась к Тане.
Таня в ужасе отпрянула. Академик и Ягге попытались вновь усадить Лизу в кресло, но сумели сделать это лишь с помощью Медузии.
Поклеп Поклепыч, подбоченясь, злобно уставился на Таню. И она вновь – это становилось уже почти привычным – почувствовала, как в ее тело ввинчиваются ледяные сверла сосулек.
– Парус спускалус! – быстро произнес Сарданапал.
Зеленая искра скользнула по волосам беснующейся Зализиной, которая билась в руках у Медузии и Ягге, как припадочная. Тело обмякло. Голова опустилась на грудь, а когда поднялась вновь, в ее полузакрытых глазах сквозила прежняя отрешенность.
– Сегодня Гроттер должна полететь на Лысую Гору! Мы должны получить то, что было у нас отнято! Иначе первым умрет это захваченное тело, а за ним и другие… Это было мое последнее предупреждение! Предупреждение Триглава! – мертвенным, чужим голосом произнесла Зализина.
Ткань на зеркале вздулась пузырем и опала. Хохоча, Безумный Стекольщик пробежал по трещинам из нижнего угла в верхний.
* * *
Черномагические книги в клетке превращались то в больших черных галок, то в змей, пытавшихся протиснуться сквозь прутья. Таня смотрела на них и гадала, что сейчас скажет ей Сарданапал. Но академик ничего не говорил. Он молчал, размышляя.
В кабинете они остались вдвоем – Таня и Сарданапал. Даже Медузия, которой не хотелось выходить, удалилась, правильно истолковав настойчивый взгляд главы Тибидохса. Когда дверь за последним преподавателем закрылась и Ягге с санитарными джиннами бережно отвели шагающую точно зомби Зализину в магпункт, Сарданапал долго испытующе смотрел на Таню. И в том, как он смотрел, не было раздражения или гнева – скорее, Сарданапал смотрел грустно, сострадательно и с бесконечным пониманием.
– Ты слышала, что сказала Зализина, не так ли? – наконец негромко спросил академик.
– Да.
– И понимаешь, кто в действительности говорил это за нее?
Таня кивнула. Ответ был слишком очевиден.
– Несколько ночей я провел в библиотеке у джинна Абдуллы. С ним вместе мы просмотрели сотни книг и манускриптов… Бесполезно. Никакая магия не сможет закрыть зеркальный ход из Потустороннего Мира, открывшийся по твоей неосторожности. Но сейчас не время искать виновных.
Глава Тибидохса покачал головой, показывая, что больше не будет возвращаться к этой теме.
– Между мирами – Потусторонним и нашим – всегда существовал строгий закон равновесия. Ничто не может перейти из мира в мир, не нарушив хрупкого баланса. Теперь, когда у Симорга, Перуна, Велеса и Триглава что-то пропало, наш мир сделался должником их мира… Пока мы не вернем им похищенного, ход останется открытым.
Таня услышала в зеркале подозрительный звук. Ей почудилось, что на ткани, которой было завешено стекло, возникла маленькая темная точка. Но Сарданапал продолжал говорить, и она отвернулась от зеркала.
– Ошибочно считать, что все языческие боги заточены за Жуткими Воротами. Поверь, девочка моя, лишь небольшая часть… Другие предпочли уйти в Потусторонний Мир. Симорг, Перун, Велес и Триглав – лишь первые, кто стремится пробиться к нам. Даже сумей мы чудом их остановить – что почти невозможно, – за ними последуют другие, и Тибидохс рано или поздно будет разрушен. Мы первые, потому что нас они винят в гибели мирового древа. Потом под удар попадет весь остальной магический мир, и наконец пострадает даже мир лопухоидов… И снова в центре всех событий оказалась ты, Таня Гроттер. Как ты думаешь, почему они требуют, чтобы именно ты вернула им украденное?
– Может, потому, что я вызвала дух Безумного Стекольщика? – предположила Таня.
Борода Сарданапала с сомнением шевельнулась.